В корзине у моей двери спал младенец. Что называется спал и пускал пузыри. Хорошенький чистенький бутузик. Щекастенький, с колечками тёмных волос, что выбивались из-под шапочки.

Не знаю почему, но последние шаги я проделал на цыпочках. Шею вытянул, заглядывая внутрь этого ложа. Дыхание затаил. И сердце в груди — тададах-тададах!

Не знаю, сколько я на него пялился. Он не соседский — это точно. У них мальчишки постарше, бегают уже и разговаривают. А этот… ну, не то, чтобы совсем младенец младенцем, но точняк не соседский.

Достал телефон, покрутил в руках. Скорую? Пожарных? МЧС вызывать? Ерунда какая. На смех поднимут. Поверх одеялка белела бумажка, как выкинутый белый флаг. Мне бы не трогать, не прикасаться, а рука так и полезла, потянулась. Я малыш, а Дед Мороз мне подарочек принёс.

«Это твой сын». Три слова — и ничего больше. Чей сын? Зачем сын? Почему сын? — всякие дурацкие мысли в голове метались, как подстреленные зайцы.

Не знаю, как ведут себя другие люди в стрессовых ситуациях. До этого момента мне всегда казалось, что я умею мыслить рационально, вовремя включать мозги, хладнокровно рассуждать и находить правильные решения при любых раскладах.

Я слишком долго кручусь в сфере, где лишние нервы означают, что ты аутсайдер. Не умеешь вовремя собраться — проиграл. Но это касается спорта и танцев. А жизнь — фейерверк покруче и посерьёзней. Не знаю, чем я думал, когда сделал это. Понятия не имею, думал ли я в тот момент вообще.

«Это твой сын» — осело на сетчатке и впечаталось куда-то в затылочную часть так, что на миг я потерял ориентацию. По-другому я своих действий объяснить не могу. Потому что я, осторожно сложив записку, нагнулся и поднял корзинку с ребёнком. Смотрел на щекастенькое личико малыша и прислушался к своим чувствам.

«Сын! Сын! Сын!» — ревели трибуны моего подсознания.

«Твой! Твой! Твой!» — скандировали вконец свихнувшиеся мозги.

Ну, мой так мой, — мысленно огрызнулся я и наконец-то нашарил ключом замок. Открыл дверь и зашёл внутрь собственной квартиры с подарком от… если бы я ещё знал от кого.

Корзину я поставил на диван и присел рядом. Смотрел во все глаза. Ледяной рукой по лбу провёл, пытаясь собраться.

Что я знал о детях? Ровным счётом ничего. Ну, существуют. Орут. Кормить их надо и переодевать. И, короче, блин, капец.

— Зараза, — выругался я в голос, чтобы и услышать себя, и встряхнуться. Выругался и испугался: кто ж при детях, пусть и спящих, ругается? Какой пример я подаю сыну?

Я пытался собраться и составить план действий, но котелок мой неожиданно прохудился и забастовал — отказался генерировать идеи.