– К тебе они будут снисходительней. У тебя были смягчающие обстоятельства. Ты потеряла родителей и проходила лечение. Тебя в тюрьму не посадят, я в этом уверена.

Ах ты, моя лапушка. Да, в тюрьму меня, может, и не посадят, но в психушку мне попасть тоже не улыбается, спасибо большое. Хрен редьки не слаще.

– Зачем он это сделал? – стону я. – Зачем?

– Он не любит тебя, Адель. Он давным-давно тебя разлюбил. Он просто пытался о тебе заботиться. Делать то, что для тебя лучше.

Мне хочется дать ей оплеуху за ее лживое сочувствие и чтобы не воображала, будто ей так много известно о нашем браке. Но я сдерживаюсь, впившись вместо этого ногтями в собственные коленки, а она тем временем продолжает разливаться соловьем:

– Зачем заставлять его страдать? Если ты действительно его любишь – а я думаю, что любишь, – ты можешь уберечь его от этого. Он все равно не останется с тобой. Ты не можешь привязать его к себе. Это не жизнь, ни для него, ни для тебя. Но, может быть, если ты скажешь правду, если ты защитишь его сейчас, когда он в тебе нуждается, тогда, может быть, у тебя получится хоть что-то исправить.

– Ты лишила меня всего, – снова шепчу я в трубку. Она не дождется от меня никаких признаний собственной вины. Для этого игра зашла уже слишком далеко. – Что я буду без него делать?

– Ты можешь поступить правильно. Доказать делом, что ты любишь его. Покончить со всем этим дерьмом. По крайней мере, может быть, тогда он не будет тебя ненавидеть. Может быть, тогда ты не будешь ненавидеть саму себя.

– Да пошла ты, – шепотом цежу я, наслаждаясь ощущением грубых слов на языке. Еще некоторое время я сижу на полу, и меня бьет дрожь, а потом ярость прорывается наружу выплеском злобы. – Да пошла ты! – на этот раз уже ору я в трубку и заливаюсь слезами.

Щелчок – и на том конце провода наступает тишина, и я вновь остаюсь один на один с неумолчным тиканьем часов. «Господи, как же меня иногда бесит эта ее покровительственная манера», – думаю я отстраненно, а потом поднимаюсь на ноги, убираю телефон в карман и вытираю слезы. Впрочем, кое в чем она права. Настало время мне все исправить.

53

53

Луиза

Я вешаю трубку, и меня начинает колотить.

Удалось ли мне донести до нее хоть что-нибудь? Что она теперь предпримет? Позвонит в клинику? Разгромит дом, когда осознает, что я не врала? Я вспоминаю ее надломленный голос. Нет. Она поверила мне. Она знает, что он ушел. Пытаюсь дозвониться до Дэвида, но его телефон переключается на автоответчик. Он сейчас должен быть уже в поезде; видимо, там плохая связь. Чертыхаюсь себе под нос, но потом все же оставляю ему сообщение, что у меня все в порядке.