Я вмиг остолбенела. Женщину, сие изрекшую, нельзя было считать вменяемой.

— Вы себя слышите? Вы понимаете, что говорите? Вы пожелали смерти собственным сыну и внуку, только затем, чтобы наказать меня!

— А ты к словам не цепляйся! Ты лучше думай, как разговариваешь со свекровью!

— А я больше не буду.

— Чего не будешь? — в ее глазах мелькнул победный блеск.

— Со свекровью разговаривать! — и, не дожидаясь ответа, я повернулась спиной.

— Алиса, собирайся, живо! И помоги мне с Малышом!

Пока Алиса одевала брата, я молча укладывала вещи. Первым делом проверила ключ от машины, упаковала банки с детским питанием, учебники, зубные щетки, надела Алисе портфель, одной рукой подхватила дорожную сумку, другой притихшего Малыша.

— Уходим, Алиса! — тут я решительно толкнула дверь ногой, — Пора выбираться из этой трясины!

Мебели в доме еще не было, зато вода и свет имелись в изобилии. Я усадила детей на ковер и набрала телефон нашей амазонки:

— Таня, я въехала в дом, и мне срочно нужна детская кроватка.

— Оперативно! — усмехнулась Татьяна, — Жди, сейчас приеду.

Действительно, не прошло и часа, как Татьяна позвонила в дверь. Она прошла в комнату, уселась на один из двух имевшихся стульев, вынула сигарету, помяла ее в руках, покосилась на Малыша и сунула обратно в пачку:

— Хочешь, чтобы я помогала, рассказывай!

И я рассказала ей все. Татьяна слушала, кивала, время от времени поднимала брови, хмурилась и усмехалась, короче, проявляла все положенные чувства.

— Антону звонила?

— Он недоступен.

— Понятно. Тогда поехали за кроваткой.

— Куда?