— Нет. — Мои щеки залились краской. — Странная ситуация… Вы, двое… чуть не свели меня с ума своими подменами, а я почему-то чувствую виноватой именно себя.

Илья молчал. Сидел, ссутулившись, и прожигал взглядом несчастный стаканчик.

— Так, значит… — Я не знала, как спросить о том, что беспокоило меня еще со дня вечеринки, а позже просто сводило с ума. — Карина — твоя девушка?

— Что? — Он повернулся ко мне. Выкатил глаза, нахмурился, улыбаясь. — Карина? Нет, мы с ней просто друзья. Даже не так — знакомые. Кто тебе такое ск… — Илья вздохнул и сердито сжал ни в чем не повинный стаканчик. — Все ясно. — И опустил взгляд.

Я поставила свой кофе на тумбочку и неуклюже повернулась, чтобы заглянуть ему в лицо. Он качал головой, бормоча себе что-то под нос, затем посмотрел на меня так, будто я была единственным человеком на земле, важным для него. Будто кроме меня ничто, вообще, не имело значения.

Как же можно было сомневаться…

Моргнула, тихонько выдохнула и села обратно. Уставилась в потолок. Мне бы бежать отсюда. Бежать подальше от этих фокусов с подменами, которые сбивали с толку, но почему-то теперь совсем не хочется. Мне нравится эта тишина, эта комната, это молчание и глупая неловкость.

— Начнем все сначала? — Его бархатистый голос заставил меня задрожать.

Я прикусила губу. Сердце сжалось от мысли, что не обязательно возвращаться в тот день, когда все пошло наперекосяк. Можно просто прочертить новую дорожку и пойти по ней.

— Понимаю. Тебе нужно разобраться в себе. Вообще, соревноваться с братом — это самое ужасное, что можно представить. — Он на пару секунд замолк, затем продолжил. — Я не прошу тебя выбрать прямо сейчас. Вообще, не заставляю выбирать из нас. Просто ты нужна мне. Очень. И если ты любишь его…

— Нет. — Разве он не видел этого в моих глазах? В моей улыбке? В моих прикосновениях? — Не его.

Медленно повернулась, посмотрела в его лицо и собралась рассмеяться, но вышло нечто среднее между кашлем и икотой. Нахмурившийся, задумчивый, сбитый с толку, он выглядел таким забавным и милым. Самым красивым на свете.

Вот это, наверное, самое правильное ощущение: он просто смотрит на тебя, а ты уже в невесомости. И сердце такое — большое, окрыленное, оно не помещается под ребрами, вырывается наружу и летит высоко к небесам. И его никто не держит. Нас не держит. Потому что мы летим вместе, и у нас одни крылья на двоих.

Не успела сказать больше ничего. Илья протянул руку к моему лицу, и я перестала дышать. Он долго смотрел на мои губы, потом на глаза, затем погладил пальцем по щеке. И в этот момент я поняла, что он согреет меня в любой холод, укроет от любого ненастья. Даже в темноте меня увидит, даже если ослепнет. Сам станет моим светом, если будет нужно.