Только сейчас я заметил темные круги у него под глазами и припухшие от недостатка сна веки.

— Валяйте, говорите уже, что хотели.

— Я знаю, что ты замешан в угонах автомобилей.

— Пф. — Ухмыльнулся, натягивая на лицо улыбку. — Братишка накапал?

— Единственная причина, по которой ты сейчас не в наручниках, это то, что мы с твоим отцом в хороших отношениях.

— О, спасибо! — Мне не удалось сдержать усмешку.

Донских по-прежнему смотрел на меня терпеливо и снисходительно. Упорно сохранял самообладание, лишь изредка гневно дергая бровью.

— Это не значит, — спокойно проговорил он, — что ты всегда будешь уходить от ответственности. Это первый и последний раз, когда кто-то прикрывает твою наглую задницу.

Я подумал, что следователь вот-вот сейчас добавит слово «щенок». А что? Сошло бы для хорошего боевичка. Вот только он ни хрена не шериф, а я не собираюсь ни под кого прогибаться.

— Ты в курсе, что твой дружище загорает у нас? — Спросил Донских и с довольным видом склонил голову набок.

Видимо, было заметно, как я напрягся всем телом, затаил дыхание.

— Н-нет. — Признался, чувствуя покалывание в кончиках пальцев.

— Поет уже вовсю. Что ты — организатор, а он всего лишь оказался не в том месте не в то время.

— Сука… — Процедил я сквозь зубы, чувствуя, как закипает гнев.

— Мы вели группировку, которая занималась сбытом ворованных тачек. Когда они заказали «Ягуар», случайно вышли на вас. Проследили машину до отстойника Шумахера, но не ждали, что туда нагрянут люди Мекки — Геннадьича. — Следователь ссутулился. — Брать их не стали, не знали, зачем они явились. А вот когда приехали заказчики, взяли их вместе с твоим дружком, Тимофеем Левицким.

— Все не так было. Я не был организатором. — Пальцы сжались в кулаки, по спине пробежал холодок. — Но ответить готов, раз так дело пошло.

Он посмотрел на меня внимательно и глубоко вздохнул:

— Давай так сделаем. — Донских потер ладони одна о другую. — На тебя у нас кроме его слов ничего нет. А вот у Левицкого при задержании изъяли все воровские приблуды и электронику. Пусть он и отвечает. А что делать с тобой, решит твой отец. Хорошо?

— Что будет с Тимом? — Спросил, пряча взгляд.

— Присядет, что же еще?