Мы смотрим на пустой диван на экране, как загипнотизированные. Меня клинит, а моего парня, кажется, клинит еще больше. Где-то там, на полу, эта парочка хохочет, возможно, щекоча друг друга или целуясь. А мы лишь переглядываемся и чувствуем себя так, будто нас обдурили. ОНИ должны были изумляться нашему союзу, а не мы ИХ.

— Эй, ребята, — напоминаю о своем присутствии.

Раскрасневшиеся и довольные они по очереди поднимаются с пола. Челси неуклюже одергивает футболку и падает на диван.

— О, простите. — Отмахивается мой брат, поправляя волосы и усаживаясь рядом с ней.

Они переплетаются в объятии, как пара обезьянок.

— Да. — Ржет Челси, ударяя его по коленке, словно это самая веселая шутка на свете. — Простите нас!

У них пылают губы и щеки. Они такие взбудораженные и счастливые, что мне тоже хочется улыбаться. Крепко сжимаю руку Джастина и бросаю на него короткий взгляд. Кажется, ему немного не по себе, но это тоже — только положительные эмоции.

— Как вы… — Всплескиваю руками. — Как вы…

Они понимают меня с полуслова.

— Вот так. — Смеется Степа. Он соединяет ладони вместе и показывает ядерный взрыв. — Бум! Пщ! — Вокруг них разлетаются воображаемые искры. — Да-да-да-дам!

Знаем такое.

— Вы уже сказали родителям?

Эти двое стихают. Улыбки сходят с их лиц. Теперь они серьезны, напряжены и даже растеряны.

— Нет. — Челси шмыгает носом.

Степа прокашливается, притягивая девушку к себе.

— Сначала, наверное, вашим скажем. — И указывает пальцем на нас.

Все верно, так проще: мои родители сейчас за тысячи километров от них.

— А мы — вашим. — Усмехается Джастин, имея ввиду своих маму с папой.

По сути, ничего такого в том, чтобы рассказать им, нет. Но мы все равно сейчас представляем из себя группу растерянных молодых людей, которые не знают, как их предки отреагируют на союз с парнем или девушкой из другого мира и социального слоя.

И мне даже становится жаль своего брата. Уверена, что мой отец все-таки примет Джастина в семью, а вот мистер Реннер ни за что не допустит, чтобы мальчишка из бедной (по его меркам) семьи ухаживал за его единственной дочкой. И Степе вряд ли будут рады в их доме, когда все откроется. А там уж все будет зависеть от того, насколько парень сам захочет бороться за свои чувства.