— Ну, и жарища, сегодня, не правда ли? — Спрашивает худой незнакомец, когда мы, спустившись по трапу, устраиваемся в небольшом автобусе, который довезет нас до здания аэропорта.

— Да. — Вымученно улыбаюсь. — Жарковато.

— Два дня в командировке в России чуть не свихнулся. — Он картинно смахивает капельку пота со лба. — Как они, вообще, выживают в таком холоде?

Поворачиваюсь и внимательно оглядываю мужчину с головы до ног. Типичный американец: широченная улыбка, не самый модный, но дорогой костюм, швейцарские часы и легкий загар на ухоженной коже.

— Не знаю. — Отвечаю.

У меня пропадает все желание продолжать этот «непринужденный» разговор. Отворачиваюсь прежде, чем он произнесет еще хоть слово. Как только автобус останавливается, быстрым шагом иду к зданию аэропорта.

— Сынок, — легкое похлопывание по плечу.

Отец чисто выбрит, наряжен в очередной безумно дорогие брюки и голубую рубашку, каких у него, наверное, миллион, и пахнет одеколоном. Он даже не снимает солнцезащитных очков, чтобы поприветствовать сына.

— Привет, — бурчу себе под нос, поворачиваюсь к матери и заключаю ее в объятия.

То ли я вырос, то ли она уменьшилась. Все те же нелепые кудряшки в стиле Мерилин Монро, те же сладковатые духи и чуть припухшее лицо после очередной подтяжки — кажется, мама не изменилась. Но вот ее выражение лица при взгляде на меня трудно назвать привычным.

— Оу, милый. — Щебечет она, хлопая ресницами. — Тебе бы постричься… Так оброс…

— Надеюсь, не прямо сейчас?

Она разражается смехом.

— Нет, конечно!

Пока мы идем к машине, вспоминаю, как сильно меня тянуло сюда. Это сродни острому желанию увидеть и убедиться: да, это всё оно — то, чем я жил девятнадцать лет своей жизни. Мягкий, влажный океанский воздух, ласковое солнце, прохладный ветер, огромное светло-голубое, кажущееся почти бесконечным, небо. Все, что я впитал с молоком матери, и что неудержимо манило обратно.

Родина.

По дороге до дома я ощущаю себя туристом. Заново оглядываю здания буквально всех цветов радуги и совершенно разной архитектуры. Современные высотки, бетонные коробки, домишки, хранящие мексиканские, испанские и даже индейские традиции Южной Калифорнии.