Зачем я сбежала? Да не знаю!

Сама себе объяснить не могу. Рома не должен был видеть меня в таком виде. Подумал бы еще, что я за ним слежу. И почему я такая катастрофичная? Еще и чихаю вечно не вовремя!

У меня в тот момент не было времени думать. Нужно было спасаться. А как еще, если не бегством? Это когда задачки по экономике предприятия решаешь, соображаешь быстро, а когда дело касается реальной жизни, то вся твоя природная неуклюжесть зачем-то лезет наружу, отчаянно тормозя мозговую активность. Вот я и побежала, а только потом уже подумала, как это будет смотреться. Блин блинский…

Еще и Женька. Не сообразил, что текать надо скорее. Остался там. Конечно же, Гай в первую очередь бросился к нему. И все, что я могла сделать, это стоять и наблюдать, пряча огромное Машино тело за угол здания и высовывая любопытную Настину голову, чтобы хоть что-то увидеть и хоть что-то понять.

Исаев потом сказал, что не выдал меня ему. Мало ли, зачем я убежала, может по делам? По важным. Срочным каким-нибудь. А самое главное, он не стал распространяться насчет того, зачем мы подрабатывали зазывалами у детского кафе. И я не хотела, чтобы Рома знал про мою маму. Это ведь мое личное дело. Ни к чему мне его жалость.

Я поблагодарила Женю за помощь, мы сдали костюмы и поехали в больницу. Ночная смена далась мне нелегко. Кажется, я даже спала — несколько раз по часу. Может, по два. Но снов не видела, или они были настолько сумбурными, что мне просто казалось, что я проваливаюсь в черную яму, зияющую под жесткой кушеткой. А потом приходилось снова вскакивать: убирать кровь, рвоту, менять постели, подавать судна. Морально было очень тяжело. Понятно, почему меня так долго не хотели брать на ночную смену.

А с утра я умылась в раковине, почистила зубы, кое-как прибрала спутанные волосы и поехала в университет. Женя подоспел вовремя, мы даже не опоздали. Ботаники ведь никогда не опаздывают, и, слава богу, Исаев тоже не подвел.

Первую пару занятий я боролась со слипающимися от усталости глазами, на второй считала солнечных зайчиков под монотонный полушепот старого преподавателя. К третьей — немного ожила. Тогда-то до меня и дошли слухи, что Гай взял новую вершину: добился лысой неформалки Кати Киселевой, за что и получил «леща» от взбешенной Кузиной.

Гадость.

Это только для студентов-сокурсников эта история была настоящей сплетней полугодия. Для меня же было очевидно — Гай просто выполнял условия пари, а, значит, плотнее подбирался и ко мне, как к объекту номер пять. От этого на душе было холодно и мерзко. Разве можно вот так? Обнимать кого-то без любви? Целовать? Или у парней вообще все чувства отключаются, когда включается похоть?