— А я не могу. — Покраснел Женька, теребя дужку очков. — У тебя вон, кавалер есть. Мне проблем не надо.

Еремеева повернулась, увидела Кирилла, облокотившегося на стойку, и моментально расцвела. Парень подманил ее к себе пальцем и нежно обнял. Оба выглядели такими счастливыми, что у меня защемило в груди от радости за них.

— Помочь? — Антон подошел к Марине и протянул руки.

На парне была черная рубашка с галстуком-бабочкой, модные черные брюки и начищенные до зеркального блеска туфли.

— А… — Девушка оглядела его с ног до головы, немного задержалась на новой прическе Антона, а затем отошла на шаг. — Вот еще. Нет. Я с… сама!

— И сюда феминизм добрался. — Покачал головой Майкин.

Марина раздевалась, не сводя с него заинтересованного взгляда. Отдала куртку и зачем-то трижды поправила очки.

— Идем? — Спросил меня Женя.

Я поежилась от холодка волнения, пробежавшего по спине. Переступила с ноги на ногу, чувствуя, что с непривычки могу и навернуться в этих изящных туфельках на тонкой шпильке.

— Идем.

— Идем, ребят? — Окликнул он остальных.

Студенты продолжали прибывать.

— Идем, — отозвалась Оля.

Кирилл взял ее за руку и повел наверх. Мы двинулись следом.

— Стой. — Позвал кто-то. — Ежова! Стой.

Я обернулась. Это была Лида. В сером платье, с ярко-накрашенными черным карандашом глазами, бледная, худая и напряженная. Она стояла у одной из колонн, навалившись спиной, и держала руки плотно сомкнутыми в замок на груди.

— Поговорим? — Спросила девушка.

Я глубоко вдохнула и выдохнула.

— Я вас догоню, — бросила друзьям и на негнущихся ногах двинулась к ней.

— Мы тебя здесь подождем. — Решительно сказала Марина.