На ткани возле ворота его футболки краснели пятна крови.

– Снимай! – велела я, смачивая ватный диск.

Ярик послушался. Стащил футболку и сел на стул напротив меня.

– Придется немного потерпеть, – предупредила я, подступая ближе.

Он сидел на стуле, смущая меня своим телом: широкие плечи, крепкие мышцы, стальной пресс, к которому мне отчаянно хотелось прикоснуться.

– Готов?

– Да, – отозвался он, подставляя мне рану.

Мне пришлось сглотнуть, чтобы вернуть себе способность разговаривать. С дрожащими коленками было сложнее: тело буквально звенело от напряжения.

– Щека опухла, – сообщила я, нежно промокая ваткой раны. – Я не специалист, но бровь вроде можно не зашивать. Рана затянулась и больше не кровоточит.

Я задела краешек рассечения, и Ярик вскрикнул.

– Прости!

– Ничего, до свадьбы заживет.

Я улыбнулась. Эти слова, которыми обычно уговаривают не плакать маленьких детей, теперь звучали совсем по-другому. Отчего вдруг?

– Покажи руки.

Ярослав послушно вытянул их ладонями вверх.

– Переверни!

Он показал сбитые костяшки пальцев, и мне ничего не осталось, кроме как покачать головой.

– Обещай, что больше не полезешь в драку, – попросила я, обрабатывая его руку.

– Если надо будет, полезу.

Я улыбнулась: