Мужчина откусил кусок бутерброда и развел руками:

— Ну, ты, Лилечка, даешь! У тебя желания выдумываются со скоростью света! Не успеваю старые исполнять, а уже новые тут как тут!

— Ты сначала бутерброд прожуй, Соколовский. — Пряча папку под подушку на скамейке, проворчала Зуфарова. — Ни слова же не понятно!

— Мой вредный ворчливый татарчонок, — ласково сказал мужчина, наклоняясь и целуя Лильку в шею, — вечно ей все не так.

— Но-но, — возмутилась Зуфарова, подставляя для поцелуя щеку и губы, — попрошу не оскорблять…

И чуть не замурлыкала, прикрывая глаза.

— Я тебе такую поляну накрыл, такого вкусного мяса нажарил, Лилечка, разве не заслужил немного ласки?

Лиля хитро улыбнулась, поглаживая его руку:

— Разве что только немного…

Дима выпрямился и зажевал вторую часть бутерброда.

— Лиль.

— А?

— Чего ты ломаешься? — Он перевел взгляд на Ольгу. — Пять раз ее замуж звал, а она все никак. Уже и кольцо мое носит, и живем вместе, а всё артачится. Скажи ей, Оль!

Но Зуфарова возмущенно взмахнув руками, не дала ей даже открыть рот:

— Это ты уже старый, Соколовский! Это у тебя часики тик-так, а я девушка молодая, рано мне еще!

— Эй, мне, вообще-то, тридцать три… — Опешил Дима. — Всего!

— Звучит, как дохреналион. Нет. Между нами пропасть! — Картинно вздохнула Лилька.

— Хорошо. Что мне нужно сделать, чтобы ты согласилась?

— Похудей. — Пожала плечами Зуфарова. — Килограмм на десять.

— Вызов принят! — С довольным видом Соколовский чмокнул ее в губы.