убить его своими руками. Скажи, что он делал с тобой, доченька?

– Мама, – облизнула разбитые губы, – все уже позади. Все хорошо.

Он держал меня взаперти, бил, почти не кормил и не поил. Я мочилась в железный таз, спала на полу, была прикована наручниками к батарее. Когда решил меня изнасиловать, сумела вырваться и убежала. Думала, что так бывает только в кино... Но нет. Пожалуй, моим маме и бабушке ни к чему знать эти подробности. Хотя бы пока.

- Все, все, не нужно плакать. – Протянула руку и погладила ее по голове.

Но они с бабулей вновь залились слезами, пытаясь, видимо, побить очередной рекорд по громкости рыданий.

– Когда мне станет лучше, все вам подробно расскажу. А сейчас

просто счастлива оттого, что вижу ваши лица. Могу держать вас за руки. И все будет хорошо… А что там с моей работой?

– Не переживай, все нормально, – заверила Мила, – я говорила с

Марком пять минут назад по телефону. Он рад, что ты нашлась, передал тебе пожелания скорейшего выздоровления. Сказал, чтобы ты не торопилась выходить на работу, там пока справятся и без тебя. Завтра он зайдет проведать.

– А где... – начала и вдруг осеклась.

В висках тикало.

– Дима? – спросила бабуля, подняв голову.

Я просто кивнула в ответ.

– А Дима привез нас всех сюда. Врач позвонил ему, так он в чем был,

в том за нами сразу и заехал. А сейчас с доктором разговаривает и со следователем, который давно сидит в коридоре, выжидая момент, чтобы опять закидать тебя вопросами.

Почувствовала внутри нечто вроде облегчения. Вошел отец с двумя таблетками успокоительного. Одну протянул маме, другую – бабуле и сел слева от меня.

– Я все знаю, дочь, держись. – Сказал и взял меня за руку. – Этого мужика уже поймали, он понесет наказание. Обещаю.

Ему явно трудно было держать себя в руках. Лицо осунулось, на висках добавилось седины, пальцы дрожали.

– Спасибо, папа, – произнесла еле слышно.

Они сидели и молча разглядывали мои раны и синяки, а я из последних сил улыбалась, пока не почувствовала на себе пристальный взгляд. В груди отчаянно затрепетало.