* * *

И пока мясо успешно догорало на временами вспыльчивых углях, эти забились в своем углу, а я с Мироном — в своем. Нагло уселась ему на колени по-ковбойски и обняла за пояс, прижалась к груди.

— Спасибо тебе за всё, — тихо, несмело шепнула я — и поцеловала в губы.

Гыгыкнул. Взгляд в глаза:

— Ба… дождался. Не прошло и полгода.

— Ну че ты такая з*дница? — обижено морщу лоб, заливаясь доброй улыбкой.

Рассмеялся:

— А че? Я че-то не так сказал?

— А то ты не знаешь… как я тебе за все…

— Не знаю, — нагло паясничая, закачал головой. Ржет: — В ногах не ползаешь, тапочки не носишь, жрать — так так… ничего сверхъестественного.

Хохочу:

— Ну, во-первых я не шеф-повар тебе и не собака. А относительно ползать в ногах — ты серьезно? — гримасничаю. — Ты этого хочешь?

— Ой, как хочу! — язвит, замигав бровями. — Давно мечтаю о живом коврике, который будет за мной бегать следом! — гогочет.

— И что… после всего уважать будешь?

— Кого… — удивленно, — коврика? — округлил очи идиотически.

Не выдерживаю такой рожи — и тотчас залилась звонким смехом.

— Ага… «коврика».

— Ну… не знаю, — задумчиво, витиевато, юля, повел, словно та барышня на первом свидании. — Если только он… — ну не знаю, — кривляется скотина, — щекотать не будет… и пачкаться часто, чтоб не пришлось его стирать. А тебя, кстати, при какой температуре в машинке гонять? Ах, да! — возмущенно. — Только не ручная стирка! Уж изволь! Я это… не любитель терок-перетерок.

Гогочу, зажмурившись, поражаясь его больной фантазии:

— И че ты такой дурак, Мира? А?