Обомлела. Но миг — и наконец-то совладала с собой. Вздернув бровями, шумный вздох. Взор коло — и снова мне в лицо:

— Вообще-то, это прежде всего твой ребенок. Тебе его вынашивать, выкармливать, воспитывать. И поверь, когда он родится…

— Ален, — перебиваю ее. — Мне только девятнадцать, зачем мне все это?

Вонзаю в нее взгляд, полный укора, будто это она в чем-то виновата. Будто она меня тащила под венец…

— Ну… Девятнадцать, так девятнадцать. Когда уж получилось. Не пятнадцать. Отличный возраст. А если останешься вообще навсегда без детей, что тогда?

— Из детдома возьму, — рыком, отворачиваясь.

— Ага. Легко сказать, да тяжело сделать. Не каждый сможет вынести эту ношу до конца и достойно. Вань, — отдернула меня за локоть — не поддаюсь, — если сомневаешься — не делай. Молю тебя, не делай. Ведь потом все осознаешь до конца, а будет уже поздно… Не простишь себе никогда. Поверь! Не делай. Ребенок не должен платить за грехи отцов. Он не виноват… и не заслужил, чтоб его убили. Ручки, ножки заживо оторвали.

Поежилась я от ужаса. В страхе уставилась на нее:

— У меня еще маленький срок.

— И что? — грубо. — А сердечко его уже бьется. Он там, — коснулась вдруг моего живота, — живой. Понимаешь? Прошляпили? Прошляпили. Бог дал — дал. И нечего идти против судьбы. Смирись — и подари ему счастье. Ты мать — и это в твоих силах. Подари ему жизнь. Ведь у него… кроме тебя, способного на это, никого нет. Ты единственная, кто ему сейчас нужен. А он — нужен тебе. Иначе бы… не сомневалась. Не сидела бы здесь со мной и не лила слезы.

* * *

Не смогла. Я не смогла.

Едва открыла дверь, как с порога… встречающему меня, вновь разозленному моим отсутствием, мужу:

— Я беременна.

* * *

Сказать, что Леня сильно вдохновился, переменился — соврать.

Конечно, он стал мягче, да и близость… стала, что ли, более учтивой, аккуратной, в остальном… еще не раз мне пришлось убеждать, что я тогда соврала… и до него, как и ныне, у меня никого, кроме него, мужа, нет и не было. И этот ребенок исключительно от него.

А после… и вовсе гинеколог объявил мораторий на интимную жизнь, основываясь на возможной угрозе выкидыша. Недели затишья. Недели счастья.

А Лёня… Лёня мне даже цветы стал порой дарить. Отчего еще страшнее становилось.

Знакомы, вроде, давно, живем вместе не первый месяц — а человека этого вообще не знаю. Что он захочет в следующий миг (убить или просто обнять) — даже близко не предполагаю.