Колкие мгновения тишины. Режущие, убийственные размышления.

Сдался. Сдался я.

Шумный вдох. Выровнялся, отвернулся к окну. Неуверенным в истинности произносимого, но приказным тоном:

— Да не сдаст! — Немного помолчав: — Если сами не засветимся, то никто ничего не просечет. И вообще, не *** ссать — мы тоже не пальцем деланы. Если что, ребят из столицы подключу. На каждого царя — есть свой палач. А я этой с*ке… ничего не спущу. Как она меня в грязь, так и я ее, вместе с ее е**рем, — по стене размажу.

* * *

(В а н е с с а)

— Простите, — обратилась я к воспитательнице, разувшись и пройдя уже в саму группу. Заглянула в санузел. — А я Федю своего что-то не вижу. С ним что-то случилось, он у медсестры, или где? — сердце загрохотало исступленно, предчувствуя беду.

И вот оно — гром и молния в одночасье:

— Так его папа забрал. Серебров Леонид. Он даже паспорт показал. Сказал, что вы просили…

* * *

Даже не поняла, как вылетела на улицу. Лихорадочные движения, пляс пальцев по кнопкам серебристой «раскладушки» — и дико, отчаянно завопила в трубку:

— Он его забрал! Забрал! Понимаешь?!! Забрал!!!

— Кто? Кого? — ошарашено вмиг перебил меня Рогожин.

— Серебров. Федьку моего. Забрал!

* * *

— Котенок, пожалуйста, успокойся, — отчаянно сжимал мои руки в своих ладонях Рожа. Пристальный, молящий взор в лицо. — Мы его найдем. Непременно найдем. Да и не сделает Он ему ничего. Это его сын. Потому зверствовать не станет.

В момент вперила в Федю я взгляд:

— Он меня ненавидит. Он ко мне мириться приходил — а его откровенно послала. Унизила, как и он нас всегда унижал. Вот и мстит. Это — дикий, больной на всю голову, зверь. В нем ничего святого! Федя! ФЕДЯ, ЧТО ДЕЛАТЬ?!

— Успокойся, Малыш. Потерпи. Сейчас милиция приедет — и со всем разберется. Найдем мы его. А обувь где твоя? — нахмурился. Взор по сторонам.

— А? — вторю ему невольно, смотрю на свои ноги, что в одних лишь носках. Поджала стыдливо под лавочку ступни. Виновато спрятала очи, скривившись. — Не знаю.