* * *

Пока эволюционная биология определялась со своим отношением к идее прогресса, эта идея успела изрядно выйти из моды в философии и в общественном мнении, так что сегодня этот контекст дарвинизма не очень актуален. Но теория эволюции имеет и другие общемировоззренческие аспекты. И едва ли не самый «вечный» из них — вопрос о ее этической стороне.

Глава 19. «Этот безнравственный дарвинизм»

Глава 19. «Этот безнравственный дарвинизм»

Одно из самых популярных возражений против теории Дарвина, неизменно выдвигающееся на протяжении всех 160 лет ее существования, звучит примерно так: не может быть верной теория, которая видит основной источник развития жизни во внутривидовой борьбе, оправдывает неравенство, вытеснение слабого сильным, массовую преждевременную гибель живых существ, проповедует «войну всех против всех», в которой хороши все средства, ведущие к победе, утверждает, будто развитие жизни направлено только на приспособление к внешним обстоятельствам — приспособление любой ценой и любыми путями. Неважно, насколько она соответствует известным сегодня фактам, насколько велика ее объяснительная сила — эта теория неприемлема уже потому, что подрывает основы морали.

Разумеется, сегодня такие доводы уже не встретишь в научных статьях и монографиях. Зато они по-прежнему широко распространены в разного рода публицистических сочинениях — в основном, конечно, религиозного (причем обычно фундаменталистского) направления. Впрочем, те же претензии высказывают и авторы, выступающие с совсем иных позиций. Одним из самых известных «моральных» критиков дарвинизма на рубеже XIX–XX веков был князь Петр Кропоткин (см. главу «Забытый кит») — один из виднейших идеологов анархизма, революционер, позитивист, видевший в религии и церкви лишь исторически преходящие формы духовного развития человечества. Даже у Александра Любищева (см. главу 5), гордившегося отсутствием религиозного чувства и резко возражавшего против оценки научных теорий с точки зрения их соответствия какой бы то ни было философии, в одном из писем промелькнуло признание, что он-де отверг дарвинизм по сугубо научным соображениям, но рад этому, поскольку «выводы дарвинизма ужасны»[272].

Подобные рассуждения с неотвратимостью смены сезонов высказываются десятилетие за десятилетием, поколение за поколением, век за веком. «Каждый раз, когда вступаешь в эту область полемики, возбужденной дарвинизмом, невольно задаешь себе вопрос: как вообще могла она возникнуть, где повод к этим недоразумениям?» — патетически вопрошал в XIX веке Климент Тимирязев. И сам же возражал себе: «Но факты красноречиво отвечают: видно, есть почва для недоразумений, если даже такие умы <…> каждый с своей точки зрения, видят связь между дарвинизмом и основными этическими законами». За прошедшие с тех пор почти полтора века список «таких умов» (и не таких уж умов), предъявляющих этические претензии к дарвинизму, значительно расширился, а вот сам набор претензий остался практически неизменным.