1. Как сознание позволяет нам говорить об образах, которые мы видим, звуках, которые слышим, запахах, которые чувствуем, и так далее? (Или – в упрощенном варианте – как информация из тех зон мозга, которые отвечают за восприятие, используется в зонах, отвечающих за язык, для формирования предоставляемых нами отчетов и ответов?)

2. Когда мы выполняем рутинную задачу (с которой можем справиться “едва ли не во сне”), почему сознание включается всякий раз при возникновении проблемы и каким образом оно помогает нам ее решить?

3. Сколько независимо движущихся объектов мы можем одновременно непрерывно отслеживать и как мы это делаем? (Ответ: как минимум четыре. Убедиться в этом можно, посмотрев потрясающую демонстрацию этого феномена, называемого FINST-индексацией, на сайте http://ruccs.rutgers.edu/finstlab/MOT-movies/MOT-Occ-baseline.mov.)

4. Что происходит, когда что-то “вертится у вас на языке” – когда вы знаете, что ответ вам известен и почти можете его озвучить?

5. Почему нужно понимать шутку, чтобы она казалась смешной? (Ответ длиною в целую книгу см. в работе Hurley, Dennett, Adams 2011.)

По словам Чалмерса, эти проблемы относительно легки, поскольку связаны с когнитивными функциями сознания – тем, что мы можем делать, используя непрерывно проистекающие в мозге процессы отслеживания, направления внимания, обработки информации и вызывания ее из памяти. Как бы сложно ни было решить эти проблемы, их решения будут поддаваться проверке и корректировке в ходе экспериментов, и на самом деле мы делаем успехи в отношении “легких” проблем. К примеру, мы в состоянии сконструировать относительно простые компьютерные модели, которые весьма убедительно воспроизводят соответствующие функции, так что мы можем быть уверены, что мозг справляется с ними, не прибегая к магии или чему-либо, не имеющему аналогов в природе. Можно создать робота, демонстрирующего все эти феномены, – если не сегодня, то в обозримом будущем.

Трудной, в представлении Чалмерса, является проблема “опыта” – что значит быть сознательным, – невыразимая, не поддающаяся анализу таковость сознательности. Робот мог бы вести себя так, словно бы он сознателен: отвечать на все наши вопросы, отслеживать все движущиеся объекты, испытывать на себе действие феномена, когда что-то “вертится на языке”, смеяться исключительно впопад и (бессознательно) чувствовать себя растерянным или ошарашенным, – но на самом деле голова у него оставалась бы при этом пустой. Робот был бы зомби, не имеющим ни намека на внутренний мир, свойственный нам с вами – обычным сознательным людям.