— Да, да! — закричал Ваня. — Маменька, соглашайся!

Радость переполняла Ваню. Сколько он слышал об охоте! О вершниках, которые скачут по полям и лесам. О собаках, которые мчатся по следу добычи. О соколах, на лету поражающих зазевавшихся пташек. И вот он сам теперь будет охотником. Помчится рядом с отцом, а мать станет смотреть вслед и гордиться сыном.

Никогда не забудет Ваня этот миг. Горницу в солнечных зайчиках, мать и отца, их любящие глаза и предвкушение счастья, которому никогда не суждено уже сбыться.

Страшная охота

Страшная охота

Вот уже много дней движется царский поезд к Волоку Ламскому, вотчине великого князя и месту будущей охоты. Путь долог и не прям: сделали большой крюк в Сергиеву лавру, к Живоначальной Троице, помолились преподобному Чудотворцу. Три года назад игумен Иоасаф Скрыпицын окрестил и положил Ваню на раку великого святого старца.

Заезжали и в другие монастыри, останавливались на отдых. Кибитки, брички, тарантасы и телеги со скарбом и дворцовой челядью тянулись по дороге, то взбираясь на угоры, то пропадая в перелесках, то змеей, точно в нору, заползая в мрачный ельник.

Бабье лето стояло в разгаре. В золотых и багряных окладах увядающих листьев белые березы глядели торжественно, будто лики угодников. Да и вся природа вокруг словно храм божий, в котором вместо расписных сводов — синь неба, не тронутая еще кистью иконописца.

По бокам поезда на сытых скакунах гарцевали вершники, звонким лаем заливались породистые гончие, псари[6] еле сдерживали их: охота еще впереди.

Большая вместительная крытая повозка с великокняжеской семьей — в центре поезда. В ней так просторно, что с удобством разместилась не только великая княгиня Елена с сыновьями, но и ближняя свита: мамка Аграфена Челяднина, бабушка Анна, мать Елены, да еще несколько ближних боярынь. Они веселы — рады вырваться на простор из душных женских покоев, без конца тараторят и тетешкают младшего брата Юрия, восхищаются его голыми ручками и ножками, на сгибах будто перетянутыми ниточками.

Ване это непонятно: брат такой скучный, только ест, пьет и молчит. И глаза пустые, как кукольные гляделки. Чем тут восхищаться? На ванин охотничий костюмчик и новое ружье никто не обращает внимания, но мальчик не в обиде, даже рад: чем меньше за ним следят, тем больше дают свободы наблюдать и участвовать в незнакомой, но такой интересной взрослой жизни, которая разворачивается перед ним.

Вот тятя прогарцевал мимо. На голове у него круглая шапочка с козырьком по бокам, увенчанная пучком тоненьких золотых пластинок, трепещущих на ветру. Шелковый терлик[7] простеган золотой нитью. На поясе два длинных ножа и кинжал в дорогих оправах, золотой кистень[8]. Сапоги расшиты золотом, серебром и жемчугом, медные подковки блестят на солнце.