Я нервно поглядываю то направо, то налево. Очевидно, они еще далеко от меня. Возможно, даже не слишком торопятся — не зная, что это кратчайший прогон. Возможно, оба натерли ноги новыми туфлями и не могут идти по-настоящему быстро. Спасибо Господу за новые туфли. Спасибо Господу за Дерьмо Собачье, упоминание которого спасло мне шкуру.

И вот поезд останавливается…

Пассажиры нервно поглядывают на мою израненную руку в грязной желтой перчатке. Я на платформе «Лестер-сквер» — упал вконец изнуренный на скамеечку и ловлю кайф от расслабона. Но душа противится отдыхать. В руках у меня пустой пакет — угнетающе пустой, без единой жвачки. Недостаточно усердно работаю!

И тут я вижу жвачку прямо перед собой.

На колене Эмили. Как она туда попала — можно только гадать.

За путями огромная афиша «Подружки гангстера». Или какая-то сволочь прямо с платформы жвачку швырнула, или ее налепил один из ремонтников, которые шастают по путям в те предутренние часы, когда поезда не ходят. Так или иначе, жвачка с вызовом таращится на меня с колена Эмили. Зримое доказательство моей халатности и неэффективности.

Дышать тяжело, рука болит зверски, и все же я преодолеваю себя: встаю и, даром что тело молит о более долгой передышке, иду к краю платформы. Народу довольно много, но я ни на кого не обращаю внимания. Люди вокруг где-то на обочине моего сознания — я весь сосредоточен на преступной жвачке. Она так рядом — и совершенно недостижима!

И тут вдруг поезд. Настолько близко, что я отшатываюсь. Чуть по плечу меня не мазнул! Я и не заметил, как он выкатил из туннеля.

Поезд на какое-то время заслоняет афишу, и во мне теплится нелепая надежда, что он как-то или сдует, или сорвет жвачку со святого колена святой Эмили.

Двери открываются, пассажиры входят и выходят, двери закрываются, поезд отъезжает. И, конечно, жвачка всё на том же месте. Смеется мне в лицо.

Последний вагон только-только утягивается в туннель, когда я, внезапно для себя, опускаюсь на колени, а затем свешиваю ноги с платформы. Рядом кто-то что-то кричит. Наверное, этот крик относится ко мне, но я слышу его будто из-под воды. По-настоящему я слышу только свое тяжелое частое дыхание.

Мои глаза на жвачке, которая так мучительно близко, в ушах гремит мое собственное дыхание. Чего я жду?

Я спрыгиваю вниз. Кто-то кричит — или нет, многие кричат. И вдруг пронзительная истеричная сирена поезда — он появляется из туннеля. Мне ни до чего — мои глаза на наглой жвачке. Я подскакиваю к афише и тянусь рукой в мэриголдке к колену Эмили.

Дивная Эмили смотрит на меня из кресла и таинственно улыбается.