Тяжело было, знаете… Всегда тяжело, когда тебе не доверяют. Радуются за твоей спиной, что ты споткнулся, потому что на твое место уже очередь намылилась… И дома — та же пустота, не на что опереться… Старик мой запил по-черному… Бухалов. По пьяни мне и рассказал, мама только плакала… Он после этого недолго и прожил. Тяжело очень умирал, с обидой… на весь мир… Цирроз печени — не шутка. Ника его уже не застала, она позже родилась… когда его уже не было…

Не дует вам, нет? Ногам не холодно?

Такой был период… Жить не хотелось, домой идти вечером не хотелось… Какой смысл, думаешь? Нажать на кнопку, и всё… Это же я тогда всего еще не знал… Но ударило сильно… И главное, понимаете, как на смех, — что да, выходит, все же еврей! Байстрюк. И мать мою родную, которая меня родила, так же, оказывается, подозревали в двойной игре… Просто… как проклятие какое-то… Эти мысли… Тьфу-тьфу, не дай боже…

Этот страх… Не за себя уже, не подумайте… он с той поры во мне где-то — сидит, сидит… В кишках засел. Слава богу, что Ника всего этого не знает… У нее своя жизнь… С чистой страницы, тасскать… Пусть…

Думаю, отец и сам всего не знал… Бухалов. Но это его подкосило. Добило, да… Что ему пришлось оправдываться… за меня. Аж до Москвы дойти, потому что тут, в Киеве, на него смотрели как на чокнутого… Никто не хотел брать на себя ответственность, все думали только о своей шкуре… ну и о том, как бы кусок чужой отхватить, если подвернется случай… Он тут был чужой. Для тех же органов, которым жизнь отдал… для которых и меня вырастил… Старый придурок, не имеющий уже никакого влияния. Ну и что, что персональный пенсионер? Если вся его служба, всё, считайте, чему он жизнь отдал, — все разлетелось, как… как пух — от одного сфабрикованного доноса… Как он кричал, выпивши… Матерился… Крысы! — кричал… Про бандеровцев мне однажды сказал, век этого не забуду — что он им завидует: как они стояли за свое! Тридцать лет не вспоминал, а тут вернулось… Я на него тогда по-новому посмотрел… Это же еще до путча было, до всех перемен…

Сложно все это, знаете… А вы хотите, чтоб — раз-два, и готово! Вот сейчас, наверное, слушаете и думаете — к чему это я всё, да? Я же вижу… Все спешат, всем не терпится… Архивы вам открой, документы все подай на блюдечке, гриф секретности сними до окончания пятидесятилетнего срока… Знаете, сколько я уже этих волн пережил? Вот и вы со своим фильмом туда же… А что из этого может выйти — подумали? Дети ведь остались, внуки… Им-то — за что это всё?..

Эх, Дарина Анатольевна… Я и сам бы рад… всего не знать. Порой, как подумаешь — вот, выжил… а для чего?..