Я вам, знаете, так скажу: ломать — не строить… Столько сил… всю жизнь работаешь, стараешься… пустить какие-то корни, обустроить… жизнь, дом — и чтобы все от одного толчка — раз! — и рухнуло? От одного тычка?

Не нужно, поверьте. Так лучше… для всех. Я-то знаю…

— А теперь, — сказал Павел Иванович на удивление трезвым голосом, от которого они оба вздрогнули, — достаньте свой диктофон. И сотрите эту запись.

FILE DELETED

Я должна была бы сразу догадаться. С первого взгляда. Какая же я дура.

Ты про что?

Про Гелю. Что она была беременна. Это же с первого взгляда можно распознать. Та ее улыбка… Леонардовская, Мона Лиза… Вот в чем секрет. Беременная. Теперь понятно…

Я вот думаю — а бабушка Лина знала?

Да, должно быть, знала — Геля же к ним в октябре приходила… А ведь, наверное, потому и приходила — рассказать своим! Поделиться. Все-таки одной в лесу, среди мужиков, первой беременностью ходить — не позавидуешь… И потом, слушай, ей же надо было договориться, чтобы родственники забрали ребенка к себе! Сестра ведь уже была замужем, твоему папе третий годок пошел, — вполне можно было так обставить, будто Гелин младенец — это их ребенок, второй… Точно, Адя, так оно и было! И любая б на ее месте вот так побежала, ни на какую опасность невзирая, и никакое МГБ не остановило бы…

Какие вы… женщины…

А что?

Да так… Не перестаю удивляться.

Чему? Это же очень просто. Элементарно, Ватсон.

Но как же она молчала всю жизнь… Бабушка Лина…

Фантастическая бабушка у тебя была. Зверь!

Зверь?

Ага. Это о ней фильм нужно бы сделать, да только такого тихого героизма, женского, никто не оценит, незрелищный он…

Нет, не то… Ты сказала — «зверь», и что-то у меня закрутилось… Что-то с этим словом связанное… Хм. Ну ничего, может, потом вспомню…

Я только одного не пойму: почему он сказал — четверо? Куда из их реестров девался пятый? Не мог же он спастись в таком побоище…

А тебе не кажется, что наш дорогой Павел Иванович нам не всё сказал?