— Мне нравилось останавливать и не пропускать, — говорит он. — Думаю, больше всего мне нравилось преграждать кому-нибудь путь.

Она смеется, покачивая головой.

— И это все? — спрашивает она.

— В основном да.

— Но это полная чушь!

Кёртис вздыхает, распрямляется, вздыхает снова.

— В восемьдесят первом, — говорит он, — когда подстрелили Рейгана, я находился примерно в двух милях от того места, на футбольной тренировке в школе. Полиция быстро удалила всех нас с поля. А потом они без конца крутили эти кадры по телику. Ты это помнишь?

— Я тогда училась — дай-ка сообразить — в третьем классе.

— Меня потряс Тим Маккарти, — продолжает он, — тот агент секретной службы, который принял на себя четвертую пулю. Он прыгнул прямо под выстрел. Для меня стало открытием, что человек способен на такие вещи.

Она как-то странно смотрит на Кёртиса. Скептически. Он замечает это краем глаза, продолжая при этом глядеть на воду. Он и сам не знает, зачем это рассказывает.

— Ты был в футбольной команде своей школы? — спрашивает Вероника.

— Да. Играл в линии нападения.

— Что, в самом деле?

— Ну да. Я был гардом.

— Ты ведь учился в Вашингтоне?

— Да, в средней школе Данбара, четыре года.

Она внимательно на него смотрит.

— Какой у тебя рост, Кёртис? — спрашивает она. — Если, конечно, это не секрет.

— Не секрет. Пять футов семь дюймов.

— Пять и семь. А остальные парни были…