— Да. Мой отец был на Эниветоке.

— Тогда, конечно, ты это знаешь. Наше слово «лагуна» образовано от латинского «лакуна», что означает пробел, отсутствие, пустое место. Возможно, этим и объясняется тот факт, что с течением веков город сделался центром притяжения всевозможных, самых сильных страстей и желаний. Он ведь намеренно разместился в пустоте, которая затягивает в себя все вокруг.

Стэнли отходит от стены с картой. Меньше всего ему сейчас хочется пива, но он все же делает небольшой глоток.

— У вас хороший дом, — говорит он.

— Спасибо. В настоящее время мы с женой вполне можем себе позволить что-нибудь более комфортабельное и, как говорится, престижное. Но мы уже сроднились с этим домом. Здесь, на побережье, мы живем сами по себе, как нам заблагорассудится. И, кроме того, мне даже думать страшно о перемещении на новое место всех этих книг.

Стэнли кивком указывает на запертую дверь.

— А там у вас что? — спрашивает он.

— Это… — Уэллс надолго прикладывается к бутылке. — Это комната Синтии.

Взглянув на него с удивлением, Стэнли еще раз внимательно осматривает крепкий засов на двери.

— Вы боитесь, что она сбежит из дома, пока вы спите?

Уэллс выдавливает из себя смешок:

— Ха-ха-ха! Понимаю, это может показаться немного странным. Я и сам частенько гадал, с какой целью предыдущие жильцы соорудили здесь такую дверь. При покупке дома риелтор уверял, что ему об этом ничего не известно. Я много чего воображал по этому поводу — и склад бутлегеров, и темницу для белых рабынь или заложников, и тайное убежище для взрослого сына-идиота. В этих краях возможно всякое. Но теперь я об этом почти не задумываюсь. Не желаешь переместиться на лоджию?

— Куда?

— На лоджию, — повторяет Уэллс, открывая балконную дверь. — Я опасался, что к вечеру зарядит дождь, но пока что погода неплохая. А если станет слишком прохладно, мы всегда можем вернуться внутрь.

В центре лоджии стоит приземистый деревянный стол, окруженный складными шезлонгами, — в точно таких же креслах полулежат кинозвезды и знаменитые режиссеры на фото в любимых журналах Клаудио. Обзор большей частью перекрыт соседним домом, но близость океана все равно ощущается. Армада мелких плотных облаков дрейфует по темно-синему небу, а луна висит меж ними, как помятое яблоко, — теперь ее диск уже в ущербе.

Уэллс жестом предлагает Стэнли кресло с наилучшим обзором в сторону запада. Стэнли не устраивает это место — с него будет виден лишь силуэт Уэллса, а он хотел бы следить за выражением его лица, — но, рассудив, что отказ может обидеть хозяина, он садится.