Джейни присела на ковре. Поставила тарелку на колени.

Столько чужих. Старики обнимаются, качают головами. Подростки угрюмятся, смущаются. Андерсон стоит у стены, наблюдает. Дениз. Чарли. Ноа.

Здесь только Джейни не знала Томми — ну, и еще Андерсон.

И Ноа, конечно, а он… на самом деле… не… считается.

Из горла голодной мышью прыснул смешок. Выдрался и убежал. Джейни закрыла лицо руками.

Впрочем, ничего — это она не смеется. Это она плачет. Что доказывают слезы — вот они, на пенопластовой тарелке, капают на сырные кубики. А на поминках плакать нормально. Даже, наверное, полагается. Будем надеяться, люди решат, что она знала Томми. Что она, к примеру, учила его на пианино играть. Она же смахивает на учительницу музыки. Да? Ни единой ноты, правда, не сыграет. Наверное, стоит это исправить. Ноа научит ее играть тему из «Розовой пантеры»…

У Джейни потекло из носа — скользкие сопли, соленые плюхи слез.

— Вы как?

Над ней стояла Дениз — в обеих руках по тарелке.

Джейни задрала к ней лицо.

— Я…

— Пойдемте.

В спальне у Дениз было солнечно. Шторы раздернуты до упора — Джейни поспешно прикрыла глаза. Села на кровать. Она икала, из глаз текло. Дениз принесла ей коробку салфеток.

— Могу таблетку дать, но после нее будете валяться в отключке.

— Я, по-моему, уже в отключке.

Дениз отрывисто кивнула. Деловитая такая — проворная медсестра.

— Ибупрофена хотите?

Джейни не того было надо, но она возьмет.

— Да, пригодился бы.

Она легла на кровать и постаралась успокоиться, пока Дениз возится в ванной. И тотчас вскочила: