— С Чарли тоже все будет нормально, — ответила Дениз, но без уверенности. Кажется, ей уже не терпелось сбежать.
— Я про другого сына.
Как-то иначе надо было; ну а как это сказать? Что вы думаете об этой истории? — вот что хотела спросить Джейни. Что все это значит?
Она как будто на сломанный палец наступила. Глаза Дениз полыхнули огнем:
— Томми умер.
— Я знаю. Я знаю. Но…
— Нет.
— Но ведь Ноа…
— Кто-то другой, — свирепо рявкнула Дениз. Глаза ее горели. — Он
— Да. Да, он мой сын, но… но вы же видели? Вы сами сказали, что его воспоминания… вроде бы настоящие. Они и есть настоящие. Правда же? И кости были… — Джейни потрясла головой.
Никак не сказать то, что хочется сказать.
Дениз поморщилась; солнце исполосовало ей лицо.
— И, в общем… — жалобно промямлила Джейни, поскольку остановиться уже не могла. — Вас это утешило? Помогло вам?
Дениз не ответила. Стояла под солнечным лучом, что кипел кружащейся пылью. Завороженная и бесконечно потерянная; Джейни вдруг устыдилась, что спросила.
— Не знаю, — медленно произнесла Дениз.
— Ну, просто… вы как будто что-то знаете.
— Да ну? — Тут Дениз засмеялась. — А я-то как бы надеялась — может, что-то знаете вы.
И тогда они засмеялись хором — необоримый, беспомощный смех, от которого у Джейни свело живот; они обе хохотали над шуткой, которую сыграла с ними вселенная. Длилось это долго — Джейни и не ожидала; в конце концов обе попятились, ловя ртом воздух. У Дениз из глаз лились слезы; она руками провела по щекам.
— Ох батюшки. Они решат, что я тут себе все глаза выплакала, — сказала она, и слова ее легли тенью.