В первые месяцы она несколько раз говорила с Ноа по телефону, но обычно выходило нехорошо — то ли потому, что мальчик еще маленький и телефон его, естественно, раздражает, то ли потому, что обстоятельства слишком чудны́е. Первые пять секунд Ноа рвался поговорить и часто донимал мать, чтоб та позвонила. Но на вопросы про детский сад отвечал застенчиво, односложно и (ненадолго оживившись, чтобы спросить про Хвосторога) с явным облегчением убегал. Дениз терзали противоречивые чувства, и после этих разговоров она всякий раз отходила по полдня. Со временем звонки сошли на нет.

К лету она исполнилась решимости повидаться с Ноа лично. Сочла, что уже в силах. Джейни согласилась, но не без опаски.

— Он особо про Томми уже не вспоминает, — сказала она, и Дениз решила, что это и к лучшему.

Она сообщила Генри, уже забронировав билет. Чарли работал в супермаркете, складывал там покупки на кассе, а еще нанялся спасателем в бассейн, так что поехать не мог. Дениз сказала Генри, что едет в Нью-Йорк к Ноа, Генри, услышав это имя, нахмурился, и Дениз испугалась, что слишком рискует.

— Ну, я тогда поеду с тобой, — наконец произнес Генри, словно внезапно обернулся чьим-то чужим мужем. — Ничего? Хочу с парой старых друзей повидаться.

Еще молодым многообещающим басистом он прожил в Нью-Йорке несколько лет.

Дениз согласилась. Вопросов не задавала. Возможно, и знать не хотела, каковы его истинные мотивы, но была рада его обществу. Сама она в Нью-Йорке не бывала никогда.

И вот еще чего она не ожидала: что с Генри так весело.

В первую ночь они пошли в «Блюзовую ноту» и сели прямо у сцены. Пили мерцающие голубые коктейли и слушали, как Лу, старый друг Генри, рвет душу своим саксофоном, а потом с оркестром пошли куда-то еще и там полночи смеялись, и пили, и ели что-то дешевое и вкусное, слушая, как музыканты перешучиваются и травят байки о том, как на гастролях ночевали у чьего-то там родственника, а из кухни несло колбасой из свиной кишки, и о скаредных руководителях оркестров, и о музыкантах, что выползали из сортиров со спущенными штанами и носами в белом порошке, и о том, как подружка Лу из Сиэтла как-то раз прилетела послушать его в Сан-Франциско и за одну ночь столкнулась с обеими его подружками из Окленда и Лос-Анджелеса.

В гостинице Дениз и Генри оголодали друг по другу, как в давние времена. Аж искры из глаз. Приятно, что такое еще возможно, даже после всего.

Дениз не ожидала, что назавтра Генри тоже пойдет к Джейни, что квартира Джейни будет такой маленькой и старомодной — Дениз воображала просторный современный лофт, как нью-йоркские квартиры по телевизору, а не это экстравагантное жилище с затейливой деревянной резьбой, как в доме ее матери.