– От судьбы не убежишь.

Деловитым кошачьим движением она провела языком по верхней губе, слизнула крошки печенья.

– Меня послушать, так я просто философ какой-то, правда? А вы, говорят, были профессором в университете?

– Это давно было, – сказал Грант.

– Я-то не бог весть какая интеллектуалка.

– Да я ведь тоже, если разобраться.

– Я знаю одно: если я решила, то решила. В общем, тут и говорить нечего. Я с домом не расстанусь. А значит, буду держать его здесь и не хочу, чтобы он вбивал себе в голову, будто ему хочется куда-то еще. Возможно, это была моя ошибка – помещать его туда, чтобы на время освободиться, но другого случая могло и не представиться, и я рискнула. Вот так. Урок усвоен.

Она вытащила вторую сигарету.

– Спорим, я знаю, что вы думаете? – сказала она. – Вы думаете, что я корыстный человек.

– Кто я такой, чтобы судить вас. Это ваша жизнь.

– Уж это точно.

Ему подумалось, что разговор надо бы закончить на более нейтральной ноте. И он спросил ее, не работал ли ее муж, когда был школьником, во время летних каникул в магазине инструментов.

– Впервые слышу, – сказала она. – Я ведь не местная.

Подъезжая на машине к дому, он отметил, что болотистая низина, которая зимой была чуть не доверху завалена снегом, строго расчерченным тенями деревьев, уже зацвела сортирными лилиями. Их молодые, размером с блюдце листья на вид настолько аппетитны, что их так и хочется съесть. Цветы у всех растений смотрят прямо вверх, будто язычки пламени, и так их много, желтых-желтых, что они как будто изливают свет, причем вверх, от земли к серому, затянутому облаками небу. Вспомнилось, как Фиона рассказывала ему, что они и тепло вырабатывают тоже. Порывшись в каком-то из потайных кармашков памяти, она сказала, что, если приложить руку к чашечке цветка, говорят, можно почувствовать тепло. И добавила, что она пробовала, пыталась, но не уверена, действительно его почувствовала или это плод воображения. А тепло притягивает насекомых.

– Природа не валяет дурака ради внешних красот.

С женой Обри так ничего у него и не вышло. Что уговорить ее может и не получиться, он предвидел, но причину предугадать не мог. Он-то думал, придется столкнуться с обычной, естественной женской сексуальной ревностью… или обидой, этим упрямым ее последышем. Ведь заранее-то он понятия не имел, каковы ее взгляды. Тем не менее от разговора остался тягостный осадок, потому что, честно говоря, такая позиция была ему очень даже знакома. Их разговор напоминал дискуссии, в которые приходилось вступать с собственными близкими родственниками. Его дядья, например, и даже мать вполне разделяли взгляды Марианны. При этом они полагали, что если люди думают иначе, то либо тешатся самообманом, либо слюнявые романтики, дураки и т. п. – в общем, с жиру бесятся, нахватались тут, понимаешь ли. Утратили связь с реальностью. Начитанные, грамотные и даже некоторые богатые, если они социалисты вроде родителей жены Гранта, – все они связи с реальностью не имеют. Виной тому незаслуженное богатство или врожденная глупость. А случай Гранта, скорей всего, лишь наглядный пример сочетания того и другого.