Прежде чем послушаться, я обернулся напоследок и увидел, что плеснувший в дверной проем свет задавил сарайного отщепенца, о которого я едва не запнулся. На просторе я сощурился, привыкая к обилию солнечных лучей. «Как вас много! – подумал я. – И поэтому вы неразличимы, вас никто не видит, вы – свет. Может, из желания быть замеченным тот лучик сиганул в сарай, а вы его всем скопом…»

Привыкнув к свету, я спешно зашагал к низкому заборчику, обошел его и вскоре оказался на узнаваемой дороге в храм.

«Но лучи – это лучи, а люди – это люди! – продлил я думу. – Для восьмиклассников курить план – скорее норма, чем патология, так что тут не желание отличиться, тут другое… Вероятно, они ценят то толстобрюхое чудо-юдо, делающее их братьями, да и посмеяться охота. Но главное – братство! Ведь к очкарику после этой обкурки будет совсем другое отношение, это уж как пить дать… И что же, хочешь побрататься – кури план?! Но есть же еще братство во Христе, есть оно, только те мальчики-наркоманчики о нем не слышали.

И тут я развернул внимание на погоду, как делают в разговоре, готовом умереть. И впрямь – чудесное выдалось бабье лето, затяжное. Даже на исходе сентября, хотя и слегка похолодало, небо было цвета глаз старика, впавшего в детство.

Глава пятнадцатая

Глава пятнадцатая