- Меня не интересует, чего вы хотите и чего не хотите! Поймите же, Амори, все это притворство совсем неуместно, пора его прекратить.

Она не давала ему сесть, потому что и сама стояла посреди гостиной. Он невольно залюбовался ею, она была очень хороша в ту минуту: бледная от негодования, с гордо вскинутой головой, в серой амазонке, облегающей мощную грудь, в низеньком цилиндре, из-под которого выбивались завитки черных волос. Амели продолжала:

- Все, однако, очень просто, и я сейчас расскажу это вам в нескольких словах, раз вы заявляете, что вам ничего не известно. Я заметила, что мой муж изменяет мне под моей кровлей с одной из служанок. При каких обстоятельствах началась эта мерзость, давно ли она происходит, кто из моих родных ей потворствовал, знают ли о ней только в моем доме или уже она стала предметом разговоров и за его стенами - все это теперь для меня не имеет значения... Какой это был удар для меня и что я перечувствовала - об этом мы говорить не станем. Но факт измены совершенно очевиден и, полагаю, многим известен. Не думаю, чтобы в данном случае удалось отвести свидетельские показания моих людей, ибо я поняла, что прислуга все знала, и думаю также, что, как бы ваш отец ни был привязан к своей семье, он не способен дать честное слово, что этого не было, прикрыть своим именем порядочного человека такую подлость и обвинить меня во лжи.

- Но, дорогая Амели!..

- Так вот, узнайте, что я решила, Амори. Я потребую развода. В первые минуты смятения, перед тем как уехать из Парижа сюда, где я хотела по крайней мере успокоиться немного, я отправилась к адвокату, советовалась с ним, так что теперь я говорю не наугад. Решение мое твердо; я все сделаю для того, чтобы добиться развода и оставить при себе детей.

Она умолкла. Молчал и Амори, несколько растерявшись и забыв о своем намерении не выходить за рамки отцовских указаний. Положение оказалось куда более напряженным, чем думали в доме.

Амели направилась к двери.

- Пора завтракать, - сказала она вдруг с полным спокойствием. Прислуживают мне сейчас случайные люди, стряпню третий день взяла на себя жена нашего фермера, будет поэтому удобнее, если мы с вами позавтракаем вместе.

- Я не хотел бы навязывать вам свое общество, - начал было Амори.

Она остановила его жестом, исполненным такого равнодушия, что он осекся и не произнес больше ни слова за все время завтрака, сидя напротив нее за большим столом, слишком длинным даже сейчас, когда он не был расставлен. Минутами, надеясь не встретиться с невесткой взглядом, он с удивлением