- Искренне сожалею об этом, тетушка, - ответила Амели, которая по недостатку чувствительности так и не научилась называть свою родственницу "тетей Лилиной". - В мои намерения вовсе не входило тревожить вас... Не желаете ли вы переодеться? Не могу здесь предоставить в ваше распоряжение горничную, но буду рада сама помочь вам.

- Тогда расстегните мне сзади крючки, дитя мое. Я надену летний капотик. Боже, как меня измучила эта жара - ив вагоне, и в этой коляске!.. О, я, конечно, не жалуюсь... Мои мучения так ничтожны по сравнению с семейной драмой!..

"Пусть выговорится!" - думала Амели.

- Ведь это же действительно драма, - продолжала тетя Лилина. - Когда брат сообщил мне, что произошло, поверите ли, мне стало дурно! Несчастья, поражающие нашу семью, слишком сильно отзываются в моей душе!.. Да, дитя мое, я перестрадала все ваше горе и глубоко порицаю Викторена! Благодарение небу, остальные мои племянники совсем не похожи на этого мужлана, на этого дурака! Нет, они не одного поля ягоды!

Амели удивил злобный тон, каким было произнесено это отступление, но тетя Лилина с годами стала чудачкой, и прежнее ее нарочитое беспристрастие к Викторену превратилось в постоянное стремление очернить его. Амели, во всяком случае, убедилась, что старая дева не пытается отрицать вину своего племянника.

"Неужели они все будут следовать этому методу? - подумала она. - Это очень упростило бы дело".

Тетя Лилина, должно быть, в самом деле устала и, как только переоделась в капот, заявила, что ей необходимо собраться с мыслями. Говоря это, она указывала на смежную с ее комнатой маленькую гостиную, которую оставили за ней со времени "ужасного года", так как она устроила там свою молельню; но племянница догадалась, что старая ханжа, скорее всего, хочет подремать.

Амели поднялась к себе в комнату и спокойно сидела там, с твердостью ожидая, когда ее тетки все вместе или поодиночке примутся "воздействовать" на нее. К великому ее удивлению, до обеда никаких вылазок не было, никаких поползновений не произошло. При первом же ударе колокола, сзывавшего к столу, она спустилась в нижний этаж и увидела, что перед "летним крыльцом" прохаживается взад и вперед Амори. Он подошел к ней.

- Амели, вечером приедет отец. Мне было приказано сообщить ему, тут ли вы. Моя телеграмма пришла вовремя, и он успел сесть в поезд, который отходил в два часа пятнадцать минут. Сейчас он в пути, я получил об этом телеграмму. Я счел возможным распорядиться, чтобы запрягли лошадь в тюльбири и поехали в Бурж встретить его.