Додекаэдр уселся во вращающееся кресло от вагонного завода.

— Газету, говорите? — сделал он оборот вокруг оси.

— Да, газету.

— Я слышал, у вас со «Сменой» неприятности.

— Да нет, все нормально, — сказал Артамонов. — Просто ребята не захотели развиваться, и мы решили открыть свою газету.

— Какую же? — спросил он, отмолчав минут пять.

— «Лишенец»! — выпалил Макарон неожиданно для его всегдашней заторможенности. Орехов с Артамоновым переглянулись.

— Название как-то увязано с концепцией? — строго спросил Додекаэдр.

— Конечно, — поскакал под гору аксакал. — Все мы в какой-то мере лишенцы. Кого церквей лишили, кого денег, кого партии, кого права на выбор, кого газеты… Мы пробовали другие названия, но ни «Камера-обскура», ни «Любовь к трем апельсинам» не отображают всей полноты идеи. И даже «Целенаправленное движение свиней» слабовато.

— Нельзя ли познакомиться? — попросил Додекаэдр почти надсадно.

— С чем, с движением?

— С идеей.

— Прямо здесь? Это невозможно!

— Почему? — расплылся инспектор.

— Она очень обширна, занимает несколько томов.

— А вы вкратце, через перечень рубрик и тематических полос. Я пойму.

— Хорошо, пожалуйста, — не смутился Макарон. — «Лишения ХХVI съезда — в жизнь!» — материалы идеологической направленности, «Культ лишности» — о проблемах потерянного поколения, «Ничего лишнего» — страничка потребителя, детские выпуски «Лишенчики», «Третий лишний» — о любви и пьянстве…

— Достаточно, — тормознул его Додекаэдр. — И все же, какова будет направленность — социальная или политическая?

— Направленность? Межнациональная! — выкрикнул Макарон. — Комплиментарии всех стран, соединяйтесь! Газета будет выходить на иноземных языках. В основном — на китайском! И лишь часть тиража на немецком, французском и финском для городов-побратимов, плюс выжимки на русском языке для собственных нужд!

— Позвольте спросить, а как будет распространяться газета?