– С тобой не поспоришь, глиняных дел мастер, – признал Добряк.

– Слушай Валёк, тебе определенно нужно издать сборник этих твоих размышлений! Если тебе есть что сказать этому миру, то нужно сказать! – Красавчик поднял бокал и мы дружно чокнулись.

В это время за столик позади нас села пара: девушка и парень, обоим лет по девятнадцать-семнадцать. Паренек положил на стол здоровенный смартфон, из мощных динамиков которого громко разносился бессмысленный и беспощадный русский рэп. Добряк недовольно нахмурился, обвел нас всех взглядом, словно согласовывая дальнейшие действия, потом поднялся и развернулся к молодежи.

– Алло, уважаемый! – Добряк похлопал паренька по плечу, сидящего к нему спиной, тот обернулся. – Не сыпь свой песок в мои ботинки!

Недоумение на лице паренька смешалось с испугом.

– Че-че-чего не сыпь? Ку-ку-куда не сыпь…? – заикаясь, выдавил он, то испуганно глядя вверх на возвышавшуюся над ним громадину, то бросая взгляды вниз, пытаясь разглядеть ботинки Добряка.

– Музыку говорю выключи или наушники надень! – проревел Добряк.

– А, ладно, ладно, – паренек торопливо выключил музыку и убрал смартфон в карман ветровки. Нас перестал раздражать случайный набор мыслей подъездных философов.

Добряк сел на место:

– Извините парни, но я еще слишком стар для русского рэпа.

– Всё правильно сделал, – поддержал его Красавчик. – Мы все ещё не на том пляже.

Невыносимая нормальность бытия или про мудаков-начальников

Возраст Иисуса Христа я встретил в унынии. Казалось бы, время творить чудеса: ходить по воде, превращать воду в вино и всё такое, а я наоборот погряз в обыденности и банальной рутине. Работа-дом-работа и так по кругу без конца. Ежемесячные выплаты по кредитам, заметно сказывающиеся на семейном бюджете. Хлопоты с шестилетним сыном, быстро превращающимся в маленького капризного ребенка, хотя временами и безумно милого.

С женой с одной стороны все было неплохо. К своим тридцати она похорошела, фигура у нее заметно улучшилась и наконец-то то она начала избавляться от своих комплексов относительно несовершенства своего тела и даже стала более раскованной в постели. Если конечно можно назвать раскованностью то, что изредка мы стали заниматься сексом при свете, а еще реже она соглашалась потрахаться в позе раком. С другой стороны, оглядываясь на нашу супружескую жизнь я горько сожалел о многих годах, потерянных в браке с этой женщиной. Она наверное тоже сожалела. И я и она, мы оба заслуживали лучшего, но что поделать судьба такая. Нам оставалось прожить в браке еще шесть с лишним лет и если верить семейным психологам, то мы только что преодолели последний и самый серьезный кризис супружеской жизни, после которого отношения у нас должны были наладиться и оставаться относительно безоблачными до самой свадьбы. Хотелось бы верить.