Первую ночь я спала в машине, причем вполглаза – боялась, что ограбят.

На следующий день сквозь густой туман и моросящий дождь я добралась до внутренней границы Германии, которая на протяжении почти тысячи четырехсот километров разделяла Западную Германию и советские территории. Транзитных маршрутов, по которым границу могли пересекать не граждане Германии, было совсем немного. Кэролайн направила меня по самому северному, через контрольно-пропускной пункт Любек – Шлутуп. Я подъехала и пристроилась за последней машиной в очереди к опущенному шлагбауму возле сторожевой будки.

Дождь барабанил по крыше, а я разглядывала виднеющуюся вдалеке бетонную наблюдательную вышку.

Наблюдают они за мной или нет? Видно им, как моя умирающая машина изрыгает бледно-лиловый дым, пока я стою в очереди?

Где-то залаяла сторожевая собака. Я оглядела пустынную местность и длинное металлическое заграждение вдоль дороги.

Так это здесь расставляют мины-ловушки, вдоль этого заграждения? Пока я сижу в машине, со мной ничего не случится.

Очередь двигалась очень медленно. От моих «голых» дворников не было никакого толка – резину давно украли мелкие воришки. Я выключила радио и постаралась сосредоточиться.

Мне так нужна сейчас Зузанна. И где она? Ах да. Наслаждается своей новой жизнью в Нью-Йорке.

Я в десятый раз перепроверила документы. Три листа плотной бумаги. Подписаны чернилами. Подпись размашистая.

Кася Кузмерик, представитель по вопросам культуры.

Я провела пальцем по выпуклой печати. Конечно, представитель по вопросам культуры из меня был никакой, но с такими документами я почувствовала себя важной персоной. И в безопасности.

Когда наконец подъехала к воротам, мое платье под тяжелым пальто насквозь пропиталось потом.

Я опустила окно.

– Полячка? – спросил пограничник.

Я кивнула и передала ему свои документы. Он только один раз на них посмотрел и повернулся в сторону будки. Причем с моими документами.

– Двигатель не выключайте, – сказал он на немецком.

Я ждала и поглядывала на датчик уровня бензина.

Стрелка действительно двигается к нулю или мне кажется?

В сторожевой будке два немецких солдата отодвинули занавески и посмотрели в мою сторону. Наконец к моей машине подошел офицер средних лет.

– Выйдите из машины, – сказал он по-польски с немецким акцентом.