– Деньги. Ты за ними пришла? Похоже, все полячки ходят с протянутой рукой.

– Если не расскажешь, что произошло с моей матерью, я пойду к тем, кто меня сюда прислал, и засвидетельствую, что Герта Оберхойзер имеет здесь свою клинику, лечит детей и раскатывает на «мерседесе». А потом я пойду к журналистам и расскажу им обо всем. О том, как ты убивала людей. Детей. Матерей. Старух. А теперь сидишь тут, как будто ничего этого не было.

– Я не…

– И не будет у тебя ни красивых картин, ни книг в кожаных переплетах.

– Ладно!

– Ни чудесных часов…

– Хватит. Дай подумать. – Герта посмотрела на свои руки. – Насколько я помню, она очень хорошо работала. Да, она наладила работу в лазарете.

– И?

С такой скоростью я не успею к назначенному часу на контрольно-пропускной пункт.

Герта склонила голову набок:

– Какие у меня гарантии, что ты не пойдешь к газетчикам?

– Продолжай.

– Хорошо… Она воровала. Все подряд. Бинты. Сульфаниламид. Я отказывалась в это поверить. Оказалось, что фармацевт из города, Паула Шульц, переправляла в лагерь предназначенные для солдат СС медикаменты. Сердечные стимуляторы. Краску для волос, чтобы пожилые женщины…

– Мне все это известно. Дальше.

– Одного этого было достаточно, но я не знала о списке. – Герта искоса глянула на меня.

Я подалась вперед:

– Что за список?

– Список тех, на ком проводились хирургические эксперименты. Медсестра Маршалл обнаружила, что твоя мать имела к нему доступ и пыталась внести изменения.

– Какие изменения? – спросила я, хотя уже знала ответ.

– Она хотела изъять из этого списка тебя, твою сестру и еще одну заключенную.