* * * *

Конец июня и начало июля в маленьком домишке Анны Савельевой было тесно и весело от голосов. Тут жили Андрей с женой, Димка, Наташа с дочерью Леной, которая закончила второй курс Новосибирского педагогического института и приехала на каникулы. Женщины спали в доме, Андрей с Дмитрием — в старом прохладном сарае, стоящем в огороде. Днём все уходили на Громотуху купаться или ловить рыбу, лазали на Звенигору, добывая в её ущельях огромные охапки горных цветов.

Однажды женщины потребовали показать им зловещее змеиное ущелье, о котором знал каждый житель Михайловки да и Шантары.

— Да вы что?! — испугалась Анна. — Покусают же гадюки!

— Да их там, может быть, и нету теперь, — сказала Лена, — перевелись.

— Не перевелись, доченька. Гады на земле никогда не переводятся…

После долгих разговоров и споров решили всё же идти.

— Ничего, мам, глубоко мы в ущелье это не будем забираться, — успокоил Андрей мать. — А женщины наши пусть испытают некоторое волнение в крови.

— А по пути я покажу всем ещё кое-что интересное, — пообещал Дмитрий. — Не беспокойся, мам, мы же не дети, всё будет нормально…

Гигантское каменное лицо, смотрящее в небо, произвело на всех, особенно на Лену, огромное впечатление. Небольшая ростом, быстрая в движениях, она возле старой сосны будто сама окаменела, в глазах её, опушённых густыми ресницами, застыло удивление и какой-то немой крик.

— Дядя Дима! Он же… думает! Он, ей-богу, думает о чём-то! — прошептала она наконец.

— Думает, — кивнул Дмитрий.

— Он грустный… Он грустит, наверное, о всех, кто жил на этой земле. И кого уже нет, — промолвила Раиса, жена Андрея.

— Да, да! О них! — воскликнула Лена. — Он думает о них давно. И думать будет вечно.

— Я тут просиживал в детстве часами, — проговорил Дмитрий. — Мне иногда кажется — он помог мне в чём-то самом главном в жизни.

— Он помог вам, дядь Дима, стать поэтом! — восторженно и утвердительно сказала Лена.

— Не знаю. Но возможно, — улыбнулся Дмитрий. — Во всяком случае, он всегда заставлял меня думать о твоём отце, Лена, а о моём брате… О чём-то большом и важном для меня заставлял думать.

— Это же чудо! Ну просто чудо природы! — никак не могла прийти в себя девушка.

— Пойдёмте смотреть другое чудо…

Звенигору объезжали с юга и севера, с юга объезд был неудобный и тесный, скалы нависали почти над самой Громотухой. В самом узком месте здесь и находилась между двумя огромными камнями неширокая щель, которая вела в змеиное ущелье — небольшой и неглубокий распадок в горе, отлого поднимавшейся вверх. На дорожном каменистом полотне здесь летом всегда валялись две-три раздавленные колёсами автомашин гадюки, выползавшие, видимо, к воде. И сейчас, ещё издали, все увидели две плоские серебристые ленты, лежавшие в пыли поперёк дороги.