Метрах в трестах от рыночной площади, перед поворотом на свою улицу Карл неожиданно испытал сильнейший припадок страха.

Остановился. Разогнулся.

Его шапочку чуть не сорвал ветер…

Вспотел. Схватился за сердце. Открыл рот как рыба в лодке рыбака.

Хотел было идти назад, к сырному киоску, но передумал, заметался, закричал что-то, напугал этим криком проходящих мимо него двух пожилых монашек в белых чепчиках. Монашки недоуменно посмотрели на Карла, перекрестились и продолжили путь.

Карл постоял несколько минут на месте, делая вид, что рассматривает в витрине новую модель «Порше», затем пошел дальше.

Ужас настиг Карла не сразу, потому что он в ту ночь не выспался и был заторможен. Искал, искал в мировой паутине те заветные страницы, просмотр которых карается законом… и заснул… изможденный и неудовлетворенный… только около половины четвертого.

А в девять уже вскочил…

Что же испугало Карла там, на перекрестке?

Ничего. Там его настиг ужас, который он пережил за десять минут до этого.

Его испугал продавец… тот самый. Продавец сыра.

Что же в нем было такого ужасного? Продавец, как продавец. В белом халате и белых же резиновых перчатках, с которых сыпалась какая-то пудра. На голове — чтобы волосы в сыр не попали — белая шапочка с маленьким серебряным голубком и вышитыми синими нитками инициалами. Среднего роста мужчина. Слегка за сорок. Блондин.

Вежливый, спокойный, не то, что глупая, назойливая и вульгарная продавщица рыбы в соседнем киоске, общение с которой вызывало у Карла тоску по жизни затворника в пустыне… далеко от морей, озер и рек… так громко орала и визжала эта стерлядь с жирно подведенными глазами и лиловыми когтями на воспаленных от постоянного соприкосновения с мертвыми соками ее лоснящегося товара пальцах.

О сырах продавец говорил вдохновенно. Говорил, почмокивая и поедая сырные палочки со сливочными розочками. Один раз он по ошибке откусил фалангу своего указательного пальца… и преспокойно съел ее вместе с кусочком перчатки.

Карл заметил это, но не осознал то, что видит, не удивился и не закричал. А продавец, лакейски согнувшись и притоптывая тремя своими длинными ножками, доверительно шептал Карлу, что сыр помогает от импотенции и головной боли, что «Эмменталь» будто бы обожали Гёте и Шиллер, и брали тяжеленные его головки в свои кругосветные путешествия. А Герман Гессе будто бы и вовсе на «Эмментале» помешался, и уехал в Индию разводить там каких-то особых пчел для приготовления специального воска, которым покрывают головки «Эмменталя»…

Услышав про Гёте, Гессе и пчел, Карл подумал: «Что это он несет? Что ему от меня надо?»