— Коллега Белл говорит, что теперь вы можете ехать домой, — обратился он к последним.

— Да, — ответил Фабер.

— Так будет лучше, — тихо проговорил врач, беря Миру и Фабера под руку. — Это продлится довольно долго… Вам будет трудно вынести это. Спасибо за понимание! Вы можете еще попрощаться…

Фабер и Мира подошли к Горану. Оба поцеловали его.

— Всего, всего хорошего! — пожелала ему Мира.

— До завтра, старик! — сказал Фабер.

— Береги мою книгу! — попросил Горан.

— Ну конечно! — пообещал Фабер.

— Ну, тогда — пока! — сказал Горан и криво улыбнулся.

Фабер и Мира улыбнулись ему в ответ.

Врач нажал на кнопку. Створки большой двери в предоперационный блок бесшумно отворились. Санитары вкатили носилки внутрь. Врач последовал за ними следом. Створки снова бесшумно закрылись. Фабер и Мира оказались одни в коридоре. И только после этого она начала плакать.

Конвой из «скорой помощи» и двух патрульных машин подъехал к больнице Свободного университета в одну минуту одиннадцатого. Водитель «скорой» связался с диспетчерской службой Схипхола, те передали информацию в Швечат, а те, в свою очередь, сообщили Таммеру и Прагеру в ЦКБ о прибытии бригады хирургов в больницу. Таммер поставил в известность операционную бригаду Меервальда. Оба хирурга, которые уже осматривали Горана, пришли к нему снова уже в предоперационном блоке. Они попросили сделать еще одно ультразвуковое обследование Горана; Меервальд должен был получить самую точную информацию о расположении и состоянии печени.

В доме по Альзеггерштрассе в Вене Людмилла подала сандвичи. Этим троим с большим трудом удалось хотя бы немного поесть. Людмилла хотела остаться на ночь, но Мира отправила ее домой.

— Втроем мы сведем друг друга с ума. Попытайтесь поспать немного, Людмилла! Господин Фабер и я попробуем прилечь…

Чуть позже они так и сделали, легли наполовину одетые в кровать Миры. Они молча слушали, как воет внезапно поднявшийся ветер.

Уже в двадцать два часа десять минут Россварт и Гарт вошли в операционную, в которой на столе лежало тело донора. Первый хирург сделал скальпелем надрез на теле самоубийцы от горла до паховой области и затем, сделав еще один поперечный надрез от одного бока до другого, так широко развел края, что стали хорошо видны все внутренние органы. Пилой он распилил грудину и при помощи большого механического инструмента, который называли «железным помощником», развел в стороны две части грудной клетки. Стало видно молодое, сильное сердце, а под ним гладкая, розовая поверхность здоровой печени.

В аорту и полую вену ввели канюли и подключили аппарат искусственного сердца и легких. После этого сердце облили холодным физиологическим раствором и пережали аорту, в желудочки закачали обогащенный калием раствор, который остановил работу сердца и начал процесс его консервации.