Тогда, уже неделю тому назад, он еще не понимал этого. Ходил с передачами, договаривался с врачами и сиделками, чтобы все прошло хорошо. Кого-то благодарил. С кем-то ругался. Бегал по городу, находя знакомых, имеющих отношение к медицине, чтобы они 'поговорили с кем надо'.

Но открылась дверь, и молодой врач в застиранном халате будничным тоном сказал, что операция прошла неудачно - сердце больной не выдержало. Он замолчал. А Давид все ждал, что сейчас он продолжит и скажет, что нужно сделать, чтобы все было хорошо, чтобы они были вместе с Розочкой. Молчание затягивалось. Наконец, Давид выдавил из себя невозможную фразу:

- Она умерла?

- Да. Примите мои соболезнования.

Он не понял. Не принял. Выражение обиды и удивления легло на лицо и уже не покидало его. Это не может быть правдой! Это какая-то путаница. Они ошиблись! Но тело приняло известие, от которого отказывалось сознание: крепкий, хоть и немолодой мужчина вмиг превратился старика. Огромные плечи ссутулились, он устало опустился на ближайшую скамейку в длинном коридоре и завыл.

Вот и теперь словно стена отделила его от суеты вокруг. Он сидел рядом с телом жены, оторванный, вырванный из всего. И чем более зыбкими становились очертания жизни вокруг, тем явственнее проступала та, ушедшая жизнь. Жизнь, в которой они были вместе. 

Глава 1. Додик едет жениться, или Путешествие из Петербурга в Бобруйск

Глава 1. Додик едет жениться, или Путешествие из Петербурга в Бобруйск

Паровоз исправно дымил, колеса выстукивали одним им известный ритм. В коридоре вагона первого класса у окна стоял молодой человек, почти мальчик, в ученической шинели с вензелем на наплечнике. Накинутая на непропорционально широкие плечи, шинель придавала всей его фигуре какой-то угловатый вид, более подходящий вокзальному грузчику, а не пассажиру первого класса. Правильные черты лица, почти прозрачные голубые глаза и густые темно-русые волосы несколько исправляли ситуацию. Впрочем, любоваться его внешностью было некому, а самому ему она была в тот момент не особенно важна.

Юноша растерянно, даже как-то отрешенно, смотрел на чахлые деревца, проплывающие мимо, на покосившиеся избушки, уныло провожающие маленькими окнами пробегающий поезд, на незасеянные по военному времени поля. Временами мимо поезда и навстречу ему проносились другие составы. Чаще военные, уже ставшие привычным атрибутом ежедневного быта. Война шла уже третий год. Сам юноша не особенно интересовался пейзажем. Скорее, пытался собраться с мыслями, глядя на пустые поля.