«Правда» молчит, но писатель, для которого совесть людей есть предмет занятий, молчать не может. Молчать — это уже значит не быть писателем.
Это письмо, пожалуй, самое короткое. Оно все о том же, набившем оскомину большевикам и знатокам Маркса: о захвате власти вопреки логике исторического процесса, о преступности насилия.
Вряд ли Владимир Галактионович был осведомлен о междоусобных партийных разногласиях и программах, но умом, культурой, опытом жизни сознавал, что нельзя строить высшие формы бытия, переступая через все предшествующие. Неспособны существовать по отдельности ветки, листва, ствол и корни дерева.
Как из отсталого вдруг слепится самое передовое? Подобное в природе исключено. Одно непременно служит ступенькой другому. Попытка добиться такого вопреки логике и законам развития неизбежно ведет к срыву, падению, а сбои в подобных обстоятельствах преодолеваются только кровью. Сохранение движения становится возможным лишь через постоянное насилие, а насилие уже само по себе ведет к искажению естественности связей в обществе, то есть уродует и разлагает общество. Идеал превращается в свою противоположность — горе, беды и отвратительное настоящее. Именно это не учитывал, то есть совершенно не принимал во внимание, Главный Октябрьский Вождь. Это революционное насилие не являлось тем лечебным и очистительным костоправием, за каковое выдавал его Ленин.
Авантюризм переворота, авантюризм в строительстве новой жизни, демагогия, переполняющая новую жизнь, оскорбляют Короленко. Жесток и безнравствен опыт, поставленный Лениным над русским обществом…
Ни одному человеку за всю историю мира не удавалось провернуть решения такой важности, столь круто изменить жизнь такого огромного народа и оказывать такое влияние на судьбы мира.
С часа Октябрьского переворота речь шла только о счастье людей, клятвенном заверении дать это счастье, избавить людей навсегда от горя и насилий. Как не двинуть за таким человеком и такой партией?..
Люди не могли усвоить существа социальных учений, но из церкви они вынесли представление о рае. Теперь он был им обещан, причем в скором будущем, — и они не двинули, а хлынули за ленинцами…
Короленко взволнован, потрясен: нельзя эксплуатировать эти чувства народа, они святы, они из веков борьбы за лучшую долю; убить их (эти чувства) — значит наложить тяжкую черную печать на весь облик народа. Преступно обманывать людей в самом святом — вере.
Разумеется, Владимир Галактионович не понимал классовой природы общества — ну на просвет это в нем! Отсюда и обывательский подход к исторической борьбе рабочего класса и большевиков за новую жизнь. Через казни, испытания, голод и страдания — к новой жизни, а как иначе добыть ее, кто даст ее людям? Только так: через тернии — к звездам.