— Как же ты за меня переживаешь, если деньги не хочешь взять?

У Георгия Алексеевича мелькнула мысль, что в последний момент Иван дрогнет, отступится, и все кончится маленьким анекдотом, в котором никому плохо не будет.

19

19

— Ты что, шутишь над нами? — спросил Илья, когда ему и Сухарев и Кирпиченко рассказали в сельсовете про Иванову затею.

Иван сел вместе со всеми за стол и, как-то само собой получилось, оказался с краю — вроде как не совсем его считали своим! Скорее всего, так никто и не думал, но так выходило: с краю-то Иван сидел!

Прошла минута тишины; эта минута и молчание как раз и нужны были Ивану — чтобы его ответ был не бегом, не наспех, как будто на сто рублей…

— Что ж я, Илья Иннокентьевич, не могу подарить колхозу десять тысяч? Никак не пойму, чему вы удивляетесь: я же не прошу, а отдаю!

— Если бы попросил, понятнее было, — сказал Илья.

Слушает Иван и не понимает: хвалит его Илья Иннокентьевич или ругает? Скорее всего, хвалит — ругать-то вроде не за что!

— Ты бы отдал десять тысяч? — спросил Илья у председателя колхоза.

— У меня таких денег никогда не было, — ответил Сухарев.

— Ну, если б были?

— Были бы деньги, и было бы стране тяжело, отдал бы — куда бы я делся?

Илья заулыбался и как-то уж очень пристально посмотрел на Ивана, как будто хотел удостовериться, Иван это или не Иван, и сказал:

— Все бы так рассуждали, мы бы где сейчас были! А ты, Михаил Александрович, подарил бы? — спросил Илья. Ему интересно, что скажет главный бухгалтер. Пусть не десять, но пять тысяч, наверно, было у него на книжке. Такой же, как Иван, бережливый… Такой же молчун, если не больше…

Михаил Александрович даже не стал отвечать на пустой вопрос.

— А ты? — спросил у Ильи Георгий Алексеевич.

— Иннокентьевич отдал бы, — заступился за него Иван. — Он отдал бы.

— Вот это мне нравится, — весело сказал Сухарев, — Иван Захарович защищает Илью Иннокентьевича! Да мы на него не нападаем!