— Это я его позвал, — ответил Такко, и Верен поразился открытой дерзости, звеневшей в голосе друга. — Проверить кое-что хотел.

— А его прихватил, чтобы тебя ветром не сдуло?

Ардерик и Такко мерились взглядами, а Верен стоял между ними, и его будто рвало на части. Пришёл бы Рик немногим позже! А теперь Верен никак не мог попросить его уйти с башни одного, так потянулся к нему — обманутому и преданному.

— Идём, Верен, завтрак пропустим. — Ардерик повернулся и зашагал к лестнице.

Верен вздохнул и двинулся за ним. Такко поймал его за рукав:

— Это не моя тайна, — торопливо проговорил он. — Вернее, моя тоже, но не только моя. Я тебе когда-нибудь скажу… наверное…

Верен хлопнул его по плечу и поспешил за Ардериком. Вот Такко и ответил настолько прямо, насколько мог, но стало ли от этого легче?

И кто мог подумать, что безобидная затея поплевать с башни заведёт в такие дебри?..

***

— Придётся затянуть пояса до весны, — ворчал Ардерик, пока они с Вереном поглощали немудрёный, но сытный завтрак — горох с солёными грибами. — Поперёк глотки уже эта солонина!

Верен не поднимал глаз от миски, а если и поднимал, в них отражалась такая смесь тревоги и огорчения, что Ардерик уверился: письмо родным он писал не напрасно. Наверняка маркграфский мальчишка что-то сболтнул, и теперь Верен не знает, как лучше предупредить о грозящей опасности. Ардерик только усмехнулся мысленно. Он-то давно не ждал ничего хорошего.

— Идём, что ли, в лекарскую сходим, разузнаем о Гантэре, — сказал он, отодвигая миску. — Дурень, вот куда его вчера понесло? Сидел бы писал приказы, нет, вздумал мечом помахать! Заодно пусть лекарь тебя глянет. Хромаешь опять.

— Баронессу видел, — сказал вдруг Верен. — С утра выходила провожать лиамцев.

— И что? — Ардерик вскинулся и сразу обругал себя. — И что с того?

— Я думал, она после вчерашнего не поднимется.

— Гостей проводить — важное дело, — пожал плечами Ардерик. — Тут хочешь не хочешь, а встанешь.

Ощущение хрупких плеч Элеоноры ещё жило в ладонях. Да что там — Ардерик помнил её всю так явно, будто делил с ней ложе только вчера. Элеонора не отпускала его, занимала его мысли, заставляла кровь быстрее бежать по жилам. А крепче всего держала жизнь в её чреве. Рассветные силы, хоть бы там ничего не было! Было бы — Элеонора бы уже сказала, наверное. Могла она понять за две недели-то?

В лекарской Ардерик первым делом нашёл взглядом ложе Гантэра. Имперского сотника устроили поближе к очагу, в тепле. Не стоило и спрашивать лекаря, полегчало раненому или нет: раз требовался неотлучный присмотр, дело было плохо, иначе его перенесли бы в спальню.