Оллард усмехнулся и снова повернулся к морю, скрестив руки на груди. Ардерик искоса оглядел его: он ждал, что книжный червяк не выдержит горных дорог и прочих трудностей походного быта. Но маркграф держался, не отставал, не жаловался и — что было совсем уж непонятно — безоговорочно доверял Ардерику вести войско. Ардерик вспомнил столичных министров, уверенных, что воинское мастерство измеряется прочитанными книгами, а не опытом. И вдруг подумал, что окажись во главе Северного маркграфства Оллард — он бы, пожалуй, остался ещё на зиму, пока всё не образуется. Надо же и правда помочь Элеоноре. О том, чтобы подчиняться Эслингу, нечего было и думать, а Олларду… Рассветные силы, да он даже не ревновал бы Элеонору к этому чехлу для шестерёнок!

— Берите всё же два десятка, — выговорил Ардерик. — И не высовывайтесь. Шутки шутками, но если крепкое плечо для Элеоноры я найду, то дать мудрый совет некому, кроме вас.

— Вода как будто спадает, — заметил Оллард вместо ответа.

Действительно, по берегу протянулась полоса блестящих от воды камней. Солнце выглянуло из-за горы, и море вспыхнуло искрами, за которыми теперь было точно не разглядеть кораблей. Ардерик снова взглянул на замок. Клетки или сети больше не было — похоже, её вытащили или опустили на дно. Море, стиснутое островками и отмелью, волновалось, к горизонту уходила широкая пенная полоса.

Воины успели утолить голод и разобрать привезённые морем щиты, когда посреди моря взметнулся столб дыма. Лиамцы развели костёр на неприметном островке, как обещали, подавая знак к наступлению. Вода отступила не полностью, но сверху уже было видно, как волны смыкаются над песчаной косой и дорогой к крепости.

— Ходу! — велел Ардерик и первым ступил на тропу, ведущую вниз.

***

Холод, вода и соль — весь мир сжался до коротких глотков воздуха. Глаза щипало, горло жгло, тело бил озноб. Сколько времени прошло — час или сутки?

Солнце висело на севере. Значит, утро. Ветер дул с берега, покачивая клетку. Вода плескалась у белой линии — самое начало отлива.

Значит, Рик вот-вот подойдёт. Верен попытался встать, но рука нашла пустоту. Не сразу удалось ухватиться за прут и приподняться. Он ждал, что клетка снова ухнет вниз или по плечам ударит палка, но было тихо. Сторожа не то спали, не то были заняты делом поважнее. А может, не верили, что пленники после такой ночи способны хоть голову поднять.

Такко лежал рядом лицом вниз. Острые лопатки вздрагивали под намокшей рубахой — дышит. Верен смотрел на него какое-то время, прежде чем понял — путы сняты.

— Вставай, — Верен толкнул его в плечо и едва не застонал, такой болью отзывалось каждое движение. Плевать. Шейн скорее наглотается дерьма, чем использует их. — Вставай! И качай эту вонючую конуру!