— Беда в том, что все так запуталось, — проговорил Питер. — С женщинами сплошная неразбериха. Я читал рекомендации по вопросам брака, которые в шестнадцатом веке давали в России. Мужчине советуют бить жену ласково и нежно, чтобы слепой или глухой не оставить. Сейчас за такой совет повесят, но, если чуть смягчить его, он кажется вполне дельным. Очень похоже на старинное изречение о туземных носильщиках: «Бей их без повода, и они не дадут повода их бить».

Сонни ответил озадаченным взглядом. Потом он говорил приятелям: «Когда грянул скандал с Бриджит, Питер не сдюжил. Он порол чушь про русские справочники шестнадцатого века».

— И чудесный судья Мелфорд Стивенс сказал насильнику: «Я отправлю вас не в тюрьму, а обратно в центральные графства, — вещала Китти. — Для вас это лучшее наказание». Понимаю, ему так говорить не следовало, но разве это не замечательно? Раньше Англия была полна таких прекрасных эксцентриков, а сейчас сплошь правильные серости.

— Мне это дико не нравится, — заявил Сонни, с трудом изображая веселого хозяина дома. — Зачем бэнд-лидер представляет своих музыкантов? Кому интересны их имена? Сейчас даже гостей своих не представляют, так с какой радости этим ребятам так о себе заявлять?

— Полностью согласен с тобой, старина, — отозвался Александр Полицки. — В России благородные семьи держали собственные оркестры. Называть таких музыкантов по именам было все равно что представлять судомойку великому князю. Когда мы выезжали на охоту и путь наш лежал через холодную реку, загонщики живым мостом ложились в воду. Проезжая по головам загонщиков, никто даже не думал спрашивать их имена.

— По-моему, это немного чересчур, — заметил Сонни. — Хотя, наверное, поэтому у нас не случилось революции.

— Революции у вас, старина, не случилось потому, что их было целых две — Гражданская война и Славная революция{146}, — сказал Александр.

— Партию корнета исполняет Чилли Вилли Уотсон! — объявил бэнд-лидер Джо Мартин.

Патрик едва следил за представлением музыкантов, но знакомое имя заинтриговало. Вряд ли, конечно, это Чилли Вилли, с которым он общался в Нью-Йорке. Тот парень уже наверняка умер. На всякий случай Патрик глянул на музыканта в первом ряду, который встал, чтобы сыграть небольшую партию соло. Надутые щеки, смокинг — ничего общего с уличным наркоманом, у которого Патрик закупал героин в Алфавитном городе. Беззубый бомж со впалыми щеками, тот Чилли Вилли шатался на краю беспамятства, придерживая штаны, спадавшие с костлявых бедер. Этот джазмен был энергичным, талантливым и однозначно черным, а тот Чилли — тоже черным, но от бледности и гепатита казался желтым.