Екатерина оглядела дремлющих Стасика, Богдана и Ромку. С нежностью погладила сына по некогда пышным, а теперь под полубокс остриженным волосам.

– Да это я им реланиум дала: пусть подремлют в дороге, – вновь заговорила медсестра. – Уж очень беспокойные вечером были… Он у меня бедовый, Стаська-то. В прошлом году на льду упал, руку сломал. Другие падают и ничего. А этот руку сломал. Правую. Кому горе, а ему в радость – уроки делать не надо. Вот. А вчера и вовсе что придумал – с соседскими ребятишками проник через оцепление к станции и почти вплотную к реактору подошёл! Хорошо милиция их там поймала, а то уж не знаю, что бы и было… Вчера мужа в Киев отправила, сегодня сына везу…

Екатерина промокнула платком глаза, сдерживая слёзы.

– Прямо к реактору?! – изумлённо ахнул Володя. – Так там же у завала сотни рентген! Как же пацанов туда-то подпустили?

– А вот не знаешь, как ребятня умеет сквозь игольное ушко пролазить? – вздохнула медсестра. – Своих-то, небось, деток нет ещё?

«РАФ» вылетел на Заводскую улицу и свернул на объездную. Володя до предела утопил педаль газа. Стрелка спидометра поползла к сотне.

– Время – бэры! – продолжил разговор Климчук. – Надо было респираторы захватить. Да как же нету-то?! Жена у меня в Минске и сын Алежка. Полтора годика уже. Я сам, как химико-технологический закончил, на сверхсрочную пошёл. Прописку столичную получил и квартиру однокомнатную. А вчера нас, значит, подняли по тревоге – и сюда всю дивизию, японский керосин! Теперь, вот меряю рентгены с радами!

Володя сердито хлопнул правой рукой по лежавшей на соседнем кресле свинцовой коробке радиометра. «РАФик» тут же подпрыгнул на ухабе. Климчук одумался и схватился за баранку обеими руками. Стасик щёлкнул зубами во сне. Богдан и Ромка стукнулись бритыми головами, но не проснулись.

– Да тише ты езжай, бульбаш усатый! – недовольно загудела Екатерина.

– Не картошку, чай, везешь!

Старлей обиженно крутанул рукой чёрные роскошные усы:

– Чем быстрее покинем зону поражения, тем лучше! Красивые у вас тут места! Лесостепь, сосны, озёра, реки! А рыбалка, небось, какая была!.. Поверить не могу, что 20 тысяч лет сюда человеку путь заказан!

Климчук увидел в зеркало, как полная Екатерина смертельно побледнела, охнула и схватилась за сердце. Он мысленно отругал себя за несдержанный язык.

– Период полураспада урана и плутония 24 тысячи лет, – виновато сказал Володя. – В далёком будущем наши потомки откопают Припять, как Помпеи.

Не говоря ни слова, медсестра потянулась к аптечке. В салоне неприятно запахло валерьянкой.