Я действительно стараюсь помнить, какой доброй она была и как спасла меня в тот день от инспекторов из Бюро и их бесконечных вопросов и бланков. И стараюсь помнить, что без моей работы у Джерменов я была бы беззащитна перед людьми, которые приходят с бледными сочувствующими лицами, разговорами о Библии и официальными объяснениями, а потом забирают твоего ребенка.

* * *

7 декабря 1943 года

Любимый, в последнее время я испытываю беспокойство, подгоняемая странным чувством, что время истекает. Эллен постоянно говорит мне, чтобы я снизила темп, чтобы не торопилась, не изнуряла себя, но я не могу иначе.

Вскакиваю с постели с проблеском зари, умываю, одеваю и кормлю Лулу – мне повезло, что она любит свою еду и не оставляет ни крошки из того, что я ей даю. Кажется, что, пока не наступит момент завалиться спать, я постоянно ношусь, как безмозглая курица: чищу, натираю, подметаю, собираю овощи, вытираю расплесканную воду, целую поцарапанные коленки, варю еду огромными кастрюлями или пеку хлеб для все увеличивающегося числа людей на постое у Джерменов.

Я ни минуты не сижу спокойно. Даже если бы я могла каким-то чудом найти время, чтобы дать отдых ногам, я бы им не воспользовалась. Внутри меня тикает бомба с часовым механизмом, отсчитывая секунды – до какого конца, понятия не имею. Я все возвращаюсь воспоминаниями к той ночи в домике поселенцев, к нашей последней ночи вдвоем. Сэмюэл, помнишь, как я расстроилась, увидев чье-то бледное лицо в окне? Настаивала, что это был призрак. Но в душе-то я уже тогда знала, что видела.