— Этим меня и та старуха пугала. Седая такая.

— Бян фяса[8]? Верно, Нэнс Роух — она чуднáя.

— Раньше я ее и не видала никогда. Думала, так, работница — подсобить, если надо чего.

— Не видала? Ну так она особо и не показывается. Пока не почувствует — зовут, или когда люди сами за ней не прибегут.

— Или когда посулят теплый угол и кусочек послаще, — холодно добавила Нора. — Меня она ни разу не пользовала, а Мартин ходил к ней всего раза два, а она вон явилась на бдение. В плакальщицы напросилась.

Пег воззрилась на Нору в недоумении.

— Она умеет чувствовать, когда нужна, — ровным голосом сказала она.

— Но мне-то почему никто не говорил, что она слово знает? — спросила Бриджит.

— Господи, да не говорят о таком, ходишь ты к ней или не ходишь. Люди идут ведь к ней и с тем, чего священнику не расскажешь и от матери родной утаишь. Да и имя ее, толкуют, поминать не к добру. Боятся ее люди.

Бриджид даже вперед подалась от любопытства.

— А почему? Почему так? Что она, может, натворила чего?

— Да уж надо думать, натворила! — Пег хитро подмигнула. — Живет у самого леса, одна как перст, ну как не начать про нее языком трепать! И лечит, люди признают, по-правдашнему. Не то что некоторые знахари — божатся, что дар имеют, а весь дар их — угадывать, где выпить можно на дармовщинку.

— Материного двоюродного брата она от лишая пользовала.

Нора, причмокивая, укачивала Михяла. Измученный ребенок наконец задремал, то и дело хныкая во сне.

— К Нэнс Роух аж из Балливурни ходят. Даже крепкому мужчине такой путь одолеть не просто, и все ради того, чтоб нашептала что-то тебе на ухо да глянула на твои бородавки!

Пег кивнула:

— Нэнс из тех, что с нечистью знаются, так ее и прозвали. Нэнс на Букый — Нэнс нечистой силы. Оттого многие ее и сторонятся, видеть не хотят, но еще больше таких, что как раз потому к ней и тянутся.

— А ты веришь этому, Нора?