– Знаешь, старина, не имею ни малейшего понятия. Вроде бы нет. А что? Полли тревожится?

– Да, очень, – на лбу Хью забилась жилка, что сразу заметил Эдвард. И опустошил свой стакан.

– Слушай, старина, день выдался длинным, ты перенервничал. Скорее всего, на самом деле с ней все в полном порядке. А ты чересчур много волнуешься, – ласково добавил он, похлопал брата по плечу, скрывая глубокие чувства, и ушел.

Медленно поднимаясь в спальню, Хью гадал, что значит это «чересчур много». Чересчур для него? Для «ситуации»? Он не стал поднимать второй вопрос, о котором лишь вскользь упомянул за обедом, а именно: если Эдварда вдруг призовут в армию, то вся работа в компании ляжет на его, Хью, плечи. Если только Руперт не придет к нему на помощь. Но Руперта самого, скорее всего, призовут. У него начиналась мигрень, и он принял лекарство, чтобы успеть уснуть до того, как она разыграется вовсю.

* * *

В пятницу утром Бриг, который накануне был вынужден признать, что строительство бомбоубежища практически не движется (кое-кому приходилось рыть его деревянными лопатами), велел Сэмпсону отрядить для этой цели двоих рабочих.

– Я не могу строить и уборные, и бомбоубежище одновременно, мистер Казалет, – возразил Сэмпсон, но совершенно напрасно.

– Чепуха, Сэмпсон. Уверен, это в ваших силах.

Тем же утром дюжину примусов доставили из Бэттла по заказу через «Тилл». Тонбриджу было приказано вывести машины из гаража, который, скорее всего, станет кухней. Рен злорадно наблюдал за ним из конюшни: «Сначала дома лишился, а теперь и рабочего места. Скоро и его самого здесь не будет – туда ему и дорога». Тонбриджа он всегда терпеть не мог.

Утром во время уроков мисс Миллимент поручила Полли нарисовать контурную карту Европы и как можно четче подписать названия стран. Карта, конечно, уже устарела, поскольку на ней не были указаны недавние приобретения Гитлера, но мисс Миллимент обозначила их сама. Ей казалось, что детям важно понимать, что происходит в мире, в том числе иметь четкое представление о взаимном расположении европейских стран.

Миссис Криппс все утро ощипывала и потрошила две пары фазанов к ужину, и кроме того, прокрутила остатки говяжьей вырезки для картофельной запеканки, испекла кекс с мадерой, три дюжины корзиночек со сливами, состряпала две пинты заварного крема, два рисовых пудинга, две пинты хлебной подливки, желе из чернослива и две пинты жидкого кляра для жабы в норе[22] к обеду слуг, приготовила два пирога с лимонным безе и пятнадцать фаршированных печеных яблок к хозяйскому обеду. Вдобавок она приглядывала за тем, как готовятся целые горы овощей: картошка для запеканки, капуста на гарнир к жабе, морковь, стручковая фасоль, шпинат и пара чудовищных кабачков, которые дорастил до выдающихся размеров Макалпайн, ежегодно удостаивающийся за свои кабачки первой премии. Как однажды Руперт заметил в разговоре с Рейчел, в мире овощей они являлись аналогом самых аляповатых и грубо раскрашенных открыток с приморских курортов – впрочем, миссис Криппс подобное сравнение в голову не приходило.