Ивонна поднялась ему навстречу, а бабушка нежно улыбнулась.

— Ну, девочки? Провели день у парикмахера, как я погляжу?

Они прыснули, сделали по глотку розового и пропустили его к окну с видом на Луару.

Полетта надела свой парадный костюм с меховым воротником и брошку под старину. Парикмахер дома престарелых не пожалел краски, и ее волосы цвета само прекрасно гармонировали с розовой скатертью.

— Он здорово постарался, твой мастер, уж покрасил так покрасил…

— Я сказала то же самое, — вмешалась Ивонна, — чудный цвет, правда, Полетта?

Полетта кивала и улыбалась, вытирая уголки губ вышитой салфеткой, и растроганно смотрела на своего дорогого мальчика.

Все получилось в точности так, как он предвидел. «Да», «нет», «неужели?», «быть того не может!», «вот же черт…», «ах, извините», «ох!» и «трам-тарарам» — вот и все слова, которые он произнес за столом, Ивонна прекрасно заполняла паузы…

Полетта была немногословна.

Она смотрела на реку.

Шеф подошел выразить им почтение и захотел угостить дам коньяком. Сначала они отказались, но потом выдули за милую душу, как церковное вино после причастия. Он рассказал Франку несколько поварских историй и поинтересовался, когда тот вернется работать на родину…

— Парижане ни черта в еде не понимают… Женщины сидят на диете, а мужчины только о счетах и думают… Голову даю на отсечение: влюбленные к тебе не ходят… В полдень — деловые люди, этим вообще плевать, что они едят, а вечером — только пары, празднующие двадцатилетие свадьбы и лающиеся из-за того, что машину могут оттащить на штрафную стоянку… Я ошибаюсь?

— О, знаете, мне, вообще-то, плевать… Я просто делаю свое дело.

— Так я о том и говорю! В Париже ты работаешь за зарплату… Возвращайся, будем ходить с друзьями на рыбалку…

— Хотите продать заведение, Рене?

— Пфф… Кому?

Пока Ивонна ходила за своей машиной, Франк помог бабушке надеть плащ.

— Вот, она дала мне это для тебя…

Наступила тишина.