— Уверен, это был счастливый случай… — насупился он.
Она проворковала:
— О да… Наисчастливейший… Ох… У меня мурашки бегут по всему телу от одной только мысли о том дне…
— Ладно, ладно… Все ясно.
— Да нет, — вздохнула она, — не так уж все и ужасно. Как только миновали первые неофитские восторги, я… ну… понимаешь… Он был таким эгоистом…
— А-а-а…
— Да-да-да… Ты, кстати, тоже тот еще фрукт…
— Но я хоть не курю!
Они улыбнулись друг другу в темноте.
— Потом мы поссорились. Он мне изменял: развлекался с первокурсницами. Потом мы все же помирились, и тут он признался, что принимает наркотики — о, не всерьез, просто чтобы расслабиться… Из любви к искусству… Но об этом мне совсем говорить не хочется…
— Почему?
— Да потому что это очень грустно. Ты не представляешь, с какой скоростью эта мерзость ставит тебя на колени… Из любви к искусству, черт возьми… Я выдержала еще несколько месяцев и вернулась к матери. Мы не виделись три года, она открыла дверь и сказала: «Предупреждаю, еды в холодильнике нет». Я разрыдалась, легла и пролежала два месяца… В кои веки раз она оказалась на высоте… Сам понимаешь, таблеток у нее для меня хватало… Когда я наконец смогла встать, тут же вернулась к работе. Есть я могла только кашку и протертые супчики. Привет горячий доктору Фрейду! После цветных фильмов со стереоизображением, dolby-звуком и спецэффектами я вернулась к плоской жизни в черно-белом ее варианте. Смотрела телевизор, и, как только оказывалась в метро на краю платформы, у меня начинала кружиться голова…
— Ты думала о смерти?
— Да. Представляла, как моя душа поднимается на небо под звуки арии
Она плакала.
— Не надо, не плачь…
— Буду. Хочу и буду.
— Ладно, тогда плачь.
— С тобой так просто…