Смоки Одиночка курил, смотрел в окно на холодную, мокрую улицу внизу и вспоминал о старых добрых временах, когда в лунном ореоле танцевали маленькие звезды и все реки были сладкими, как виски. Когда он мог глубоко вдохнуть свежего морозного воздуха, и кашель при этом не пробирал его до кишок. Когда Иджи, Руфь и Культяшка жили в пристройке к кафе, а поезда бегали по рельсам. То время, неповторимое время, такое далекое… Мгновенье промелькнуло с тех пор…
Воспоминания все еще жили в нем, и этой ночью он, как обычно, отыскивал их в своей памяти, пытался поймать в неверном лунном свете. То и дело ему удавалось схватить одно из них, и он садился на него верхом, мчался вскачь, и это было похоже на волшебство. Старая песенка бесконечно крутилась у него в голове:
Приют для престарелых «Розовая терраса»
Приют для престарелых «Розовая терраса»
Когда Эвелин Коуч вошла в комнату, миссис Тредгуд спала, и все прожитые годы явственно проступили на ее лице. Эвелин вдруг поняла, какая старая ее подруга, и, испугавшись, потрясла ее за плечо:
— Миссис Тредгуд!
Миссис Тредгуд открыла глаза, пригладила волосы и сразу заговорила:
— Эвелин! Вы давно здесь?
— Нет, только вошла.
— Никогда не позволяйте мне просыпать дни посещений. Обещаете?
Эвелин села и протянула ей бумажную тарелку, на которой лежали бутерброд с барбекю, кусок лимонного пирога, вилка и салфетка.
— Ой, Эвелин! — Миссис Тредгуд села в кровати. — Где вы все это взяли? В кафе?
— Нет, сама приготовила. Специально для вас.
— Сама? Ну, дай вам бог здоровья.
Эвелин заметила, что за последние два месяца ее подруга стала больше путаться во времени, принимая прошлое за настоящее, и порой называла ее Клео. Иногда она сама ловила себя на этом и смеялась, но чем дальше, тем реже она это замечала.